— 4 —
Ознакомив читателя с мнениями Замена, мы с своей стороны должны сознаться, что все, что было сказано им против гомеопатии более 50 лет тому назад, до сих пор еще сохраняет свою силу и значение.
Одновременно с Прибалтийским краем гомеопатия стала известна и в Царстве Польском, куда она была введена лейб-медиком цесаревича Вел. Кн. Константина Павловича доктором Бижелем.
Провожая в 1824 году супругу Великого Князя в Эмс, Бижель имел случай заехать в Дрезден, и попал туда как раз в то время, когда там шли жаркие и оживленные споры между сторонниками Ганемана и их противниками. Заинтересованный этой борьбой, Бижель обратился к «Органону» и, изучив его, стал на сторону его автора. По возвращении в Варшаву он занялся опытами приложения нового способа лечения и через год (1825) обнародовал результаты своей практики, описанию которых предпослал в виде предисловия статью Justification de la nouvelle méthode curative du D-r Hahnemann, nommée Homoeopathie (Оправдание нового врачебного способа д-ра Ганемана, называемого гомеопатией). В 1827 г. он издал превосходное сочинение свое Examen théoretique et pratique de la méthode curative du D-r Hahnemann (Разбор гомеопатического способа лечения д-ра Ганемана), доставившее автору орден Почетного легиона; сочинение это разошлось по всей Европе и немало содействовало там, особенно в Италии, распространению гомеопатии. В 1829 г. Вел. Кн. Константин Павлович поручил попечению Бижеля санитарную часть в открытой тогда в Варшаве школе кантонистов, состоявшей из 500 чел., больные в ней пользовались исключительно гомеопатическим лечением. В 1836 г. Бижель издал новое сочинение, сохранившее до сих пор свое достоинство, это Homoеоpathie domestique ou guide medical des familles (Домашняя гомеопатия или Руководство для домашнего лечения).
Говоря о деятельности Штегемана и Бижеля, мы оставили Петербург и несколько опередили время, на котором остановились, т.е. на половине двадцатых годов. Посмотрим же, что тогда там делалось.
Слухи об успехах гомеопатии на наших западных окраинах конечно доходили и до Петербурга и естественным образом усиливали интерес, возбужденный ею в начале. В числе лиц, внимание которых было привлечено успешными результатами нового учения, оказался врач, пользовавшийся в то время в Петербурге довольно громкой известностью. Это был Зейдлиц (Seidlitz) главный доктор Морского госпиталя, впоследствии профессор клиники Петербургской медико-хирургической академии. Летом 1825 г., по случаю появившегося между кадетами Морского Корпуса египетского воспаления глаз, он находился в Ораниенбауме. Здесь он познакомился с проживавшим тогда в Петергофе доктором Адамом, тем самым, который привез нам первую весть о гомеопатии, и был, как говорит Зейдлиц, «введен им в храм нового Эскулапа». «Счастливые случаи излечения, говорит он, о которых передавал мне Адам и о которых читал я также в гомеопатических архивах (Гросса и Штампфа), возбудили во мне сильное желание достичь таких же результатов; я взялся за книги, начал учиться и впоследствии приступил к опытам в Мариинской больнице, именно над первичным сифилисом. Сначала лечение шло успешно, но потом стал замечать, что выписывавшиеся больные возвращались с признаками вторичного сифилиса; тут я начал усиливать приемы, давал 1/15-1/30 грана основного вещества, неразведенной тинктуры по несколько капель, но гомеопатия (хороша гомеопатия) оказалась окончательно недействительной». Несмотря на такую неудачу, Зейдлиц все-таки прочитал сочинение Ганемана о хронических болезнях, но при этом «был поражен таким громадным количеством бессмыслицы, что потерял всякую охоту изучать гомеопатию и прилагать ее на практике».
Благодаря такому убеждению, Зейдлиц не только остался верен аллопатии, но, как увидим ниже, стал на сторону оппозиции, образовавшейся против нового учения, и принял участие во враждебном преследовании его. Потеря, понесенная гомеопатией в лице такого ученого мужа, как Зейдлиц, была в 1826 г. вознаграждена появлением в ряду ее последователей другого врача-аллопата, который если и не ознаменовал себя особенной деятельностью на поприще практики, но тем не менее оказал услугу гомеопатии другим путем. Мы говорим о докторе Tриниусе (Trinius) — родном племяннике Ганемана, получившем медицинское образование в университетах Йенском, Гальском и Лейпцигском. Получив в последнем в 1802 году степень доктора медицины, он отправился в Берлин, где был благосклонно принят Гуфеландом, и по его же рекомендации получил место в Курляндии, но вскоре затем поступил на службу врачом к герцогине Вюртембергской, урожденной Саксен-Кобургской, с которой в 1809 году и приехал в Петербург. Здесь он посвятил себя специальным занятиям ботаникой, и в 1823 году за сочинения свои по этому предмету был избран в члены Академии наук, которой он своими учеными трудами оказал много услуг. Состоя врачом при герцогине, Триниус обратил на себя внимание царского семейства, и в 1824 году был назначен лейб-медиком. Еще будучи студентом, он был вылечен своим дядей от какой-то нервной болезни, но по окончании курса наук продолжал держаться общепринятой медицины; теперь же, поехав с герцогиней за границу, Триниуc возвратился в Pocсию уже гомеопатом. Это было в 1826 году. Из петербургских врачей-аллопатов он был первый, который открыто оставил старую школу. Впрочем, отдавшись весь страстно любимой им ботанике и посвящая все время академическим трудам, он не только мало практиковал в обществе, но по той же, кажется, причине должен был оставить и службу при дворе. В 1827 году он был уволен от должности лейб-медика с сохранением содержания, присвоенного этому званию в виде пожизненной пенсии, а через два года (1829 г.) на него было возложено преподавание естественных наук покойному Государю Императору Александру Николаевичу, бывшему в то время наследником престола. Триниус умер в 1844 году.