— 10 —
Во время холеры 1830 и 1847 годов Корсаков, по избранию дворянства, занимал должность окружного инспектора местных холерных больниц, причем c свойственной ему любознательностью собирал и записывал сведения о ходе и лечении болезни. Так, в его бумагах найдены были известия о появлении холеры в Оренбурге с изложением признаков по наблюдениям тамошних врачей; заметки о патогенетических свойствах гомеопатических лекарств, соответствующих холерному состоянию; о лечении в Казани д-м Арнольдом и в Пензе Петерсоном; о ходе холеры в разных европейских государствах; наконец, результаты гомеопатического лечения д-м Гольденбергом в Московской Старой Екатерининской больнице (теперь Полицейской) с 1 июля 1841 по 1 января 1844 г., из которых оказывается, что на 1274 чел. больных, бывших в течение этого времени, смертность не превышала 6%.
С. Н. Корсаков скончался в имении своем Тарусове в 1853 г., 66 лет от роду, посвятив более трети своей жизни на служение гомеопатической науке, особенную услугу которой оказал он введением в употребление высших делений и способа их приготовления, причем рядом опытов и наблюдений доказал, что лекарственные вещества, будучи приводимы в такие деления, которые по-видимому исключают всякую возможность действия на организм, все еще сохраняют свою силу и способны производить исцеления. Нет сомнения, что справедливая оценка потенцирования лекарственных веществ и употребление их в таком виде есть задача будущего, но мы видели, что мысль Корсакова в свое время заслужила одобрение Ганемана, и многими последователями его была признана замечательным открытием в области гомеопатической науки; однако же в то же время нашлись и такие, которые не проверив ее достаточно на практике, подвергли имя Корсакова осмеянию; другие же в своем неведении, а может быть увлекаясь и пристрастием, дошли даже до того, что этого человека, который так искренно и бескорыстно был и предан науке и благу человечества, не затруднились называть «аферистом» и «завистником»!.
Другим замечательным деятелем в интересах гомеопатии был известный всей России государственными заслугами адмирал Н. С. Мордвинов. Ознакомясь с новым способом лечения по всей вероятности через родственников своих Львова или Корсакова, Мордвинов пригласил Германа к себе домашним врачом, и после удачного излечения опасной горячки у своей жены он и вся семья его, по словам дочери его, графини Н. Н. Мордвиновой4, стали «совершенными гомеопатами». Этот случай дал ему повод к сочинению на французском языке брошюры, в которой излагал взгляд свой на гомеопатию, а вскоре после того представил проект о введении ее в Россию. Он предлагал вызвать из Германии врачей-гомеопатов, послать учеников к Ганеману, учредить при госпиталях школы для изучения гомеопатии, собирать статистические сведения об успехах нового лечения сравнительно с прежним, обогатить медицинскую литературу переводом сочинений по гомеопатии, воспользоваться ею для искоренения распространенного в народе сифилиса и учредить самостоятельное, вне всякой зависимости от медицинского факультета, гомеопатическое общество. Насколько по тогдашним обстоятельствам был осуществим этот проект, увидим ниже; что касается лично самого Мордвинова, то он до конца жизни не переставал, со свойственной ему энергией, словом и делом поддерживать мысль свою в пользу гомеопатии, о чем скажем далее; теперь же обратимся к деятельности гомеопатов, врачей и не врачей, во время холеры 1830-1831 годов. Несмотря на новость болезни и неизвестность в то время анатомо-патологических изменений, производимых ею в организме, гомеопатам, руководимым основаниями своего учения, недолго пришлось оставаться в недоумении относительно целительных средств ужасной болезни. Ганеман в 1830 г. указал на Саmphor’y и Veratrum; Герман, следуя может быть этому указанию, а может быть и собственному соображению, также останавливается на Veratrum и с меньшей уверенностью называет еще несколько средств, а между прочим и Arsenicum. «Если, от чего Боже избави, — писал он Корсакову, — холера появится в ваших местах, что Вы думаете насчет гомеопатического лечения? Не мог ли бы Veratr. быть специфическим и в тоже время профилактическим средством? Может быть, также Ars., Aсon., Chin., Mercur. или что-нибудь другое? Какое было бы торжество для гомеопатии, если бы ей удалось победить такую ужасную болезнь, как холера!». Если в словах Германа и были еще видны неуверенность и колебание, то, повторяем, они были непродолжительны. Опыт скоро показал, что Ars. и Veratr. действительно были спасительными средствами, как извещали о том Корсакова из разных мест, охваченных холерой. Так, Мордвинов в июне 1831 г. писал к нему: «В Петербурге очень многие принимают как предохранительное Veratrum; порошки из Veratr. продаются с дозволения начальства. Тулинов из Тамбовского уезда: «Veratr. есть совершенный специфик от сей болезни. У меня, слава Богу, ни один холерный не умер, а избавилось от болезни много». Управляющий имением Корсакова в Ладейнопольском уезде доносила, ему, что «счету нет, сколько излечил»; употреблял Veratr. и Rheum. А. Н. Львов, зять Мордвинова и родственник Корсакова, писал из Балашевского уезда Саратовской губернии: «С появлением в наших местах холеры, я записался в медики. Гомеопатия мою славу сделала. В окружных селениях у меня пользовалось 480 чел.; 364 совершенно выздоровело и некоторые подают надежду. Такой успех вскоре разнесся по уезду, и ко мне ежедневно не только помещики, но и доктора приезжают просить наставлений и лекарств. Нам пишут из Петербурга, что Герману не дают и пробовать лечить холеру гомеопатически. Наташа моя (жена Львова) с утра до ночи делает порошки, на которые у нас большой расход» (июнь 1831 г.). «Война с холерой прекратилась, кажется. Я собрал поименный список больных, у меня пользовавшихся, представил в Балашевский холерный комитет и надеюсь получить свидетельство, которое при случае думаю с пользой употребить» (7 августа 1831 г.). Львов получил свидетельство из Балашевского уездного холерного комитета (3 сент. 1831 г.) в том, что им было пользовано 625 чел. холерных, из которых выздоровело 564 чел., умерло 61. Сверх того представлено еще несколько поименных списков, леченных в других селениях, при благодарственных письмах помещиков, так что леченных составляет 682, выздоровело 616, умерло 66. Главное средство было Veratrum 30, а когда больной уже охладевал и корчи прекращались — Ars. 30. Уездный штаб-лекарь Балашевского уезда Отто Вагнер также выдал свидетельство о том, что получал от г. Львова «медикаменты, которые испытав, удостоверился в скором и полезном действии врачебных средств по системе доктора Ганемана против болезни холеры». Точно такое же свидетельство выдал и доктор Саратовской удельной конторы надв. советник Миллер. «В Саратове живет одна дама, довольно образованная, жена какого-то комиссионера и дочь умершего медика-немца, которая, начитавшись Ганемана и его последователей, посвятила себя гомеопатии и с таким успехом занимается ею, что обратила на себя внимание всех тамошних медиков; из них трое навсегда и торжественно отреклись от аллопатии и в сомнительных случаях болезни прибегают к ее совету насчет приличного лекарства. Эта женщина с отличным и удивительным успехом пользовала от холеры и славится чудом всей той страны» (из письма Д. И. Адама). Александр Bpaccкий из Твери 11 сентября 1831 г.: «Вероятно вам известно, что Ганеман предварительно указал на камфару, как на средство, совершенно излечивающее холеру, но не в гомеопатических приемах, а in voller Ausdehnung, т.е. и натирать больного камфарным спиртом, и курить парами, и давать внутрь каждую минуту по чайной ложке с теплой водой. Но Ганеман, когда предложил, сей способ, еще не видал холеры, и я полагаю, что он теперь найдет средство более гомеопатическое, ибо по предписанному им способу заключить надобно, что он предписывает ее как паллиативное средство». «Петерсону в Пензе от местного начальства поручено было лечить холеру, хотя он никакой медицинской степени не имеет, а единственно по убеждению, через бесчисленные опыты, что гомеопатическое лечение превосходно помогает в холере». «Еще всепокорнейше прошу снабдить меня советом по нижеследующему обстоятельству: В № 43 «Сенатских ведомостей» напечатан указ, коим лечение по гомеопатической системе разрешается одним лишь врачам.
Между тем, не только к вам, даже и ко мне приезжает множество сторонних людей и валяются в ногах, чтоб сделать им пocобиe. Но продолжать давать им порошки, как доныне я cиe делал, есть действие противозаконное, могущее подвергнуть разного рода неприятностям со стороны местной врачебной управы. Не давать же просимых больными лекарств кажется мне бессовестно, ибо в редких токмо случаях я не считаю возможным вылечить являющихся ко мне или по крайней мере доставить им значительное облегчение. Получив же отказ от меня, они решительно останутся без всякого пособия, ибо едва ли кто из них в состоянии вынести издержки потребные на поездки в город к лекарю, на плату ему и в аптеку. Вы премного одолжите меня, сообщив мысли ваши»… Ел. Ник. Львова из Новоторжского уезда уведомляла Корсакова, что посредством Veratr. вылечила 7 чел.; болезнь была не сильная. Ник. Никол. Муравьев писал из Можайского уезда, что 10 человек излечены Vеrаtr’ом — «болезнь, похожая на холеру».
В «Воспоминаниях» графини Н. Н. Мордвиновой находим следующие строки: «Когда в 1830 году в Москве появилась холера, то по письмам наших Львовых и Корсаковых из Московской и Саратовской губерний видно было, как удовлетворительно было там гомеопатическое лечение от этой эпидемии. Они сами лечили своих крестьян и многих других в их окрестностях. Иные соседи последовали также их примеру. Удачное лечение внушило крестьянам доверие: они беспрестанно обращались к ним за помощью. Помещики сами ездили по больным, а жены их приготовляли порошки по гомеопатической системе».
Что же делалось в Петербурге? Почему Германа не допускали лечить холеру ему известным способом?
Ответ на это находим в письмах Мордвинова к Корсакову. «Здесь, — писал он от 1 июля 1831 г., — в то время, когда холера убивает множество людей, между старой и новой медициной происходит борьба, и первая употребляет все старания, чтоб остановить успехи последней. В страшную, критическую минуту я почел долгом выступить. Холера свирепствует здесь, а интриги медиков старой школы — сильных, потому что число их преобладает — до сих пор не допускают распространения гомеопатических средств. Герман пишет мне, что принужден был бросить употребление гомеопатических средств в госпитале, потому что все больные, которых ему поручили, были уже умирающие, прошедшие уже весь курс лечения аллопатического. Здесь дозволяют все методы лечения, но гомеопатию постоянно преследуют; это явное доказательство того, что ее успехов боятся и потому именно и преследуют ее». Через четыре месяца он же уведомлял Корсакова: «Во Франции напечатали по известиям, полученным из Poccии, будто гомеопатические лекарства были испытаны против холеры и не имели никакого влияния, никакого действия на эту болезнь. Эта ложь — дело здешних медиков, которые трепещут при одном имени гомеопатии. Нужно обличить всю гнусность подобного известия. Я везде собираю сведения о тех случаях, в которых были употребляемы с успехом гомеопатические лекарства, чтобы напечатать во всех больших городах Европы».
В Москве было то же самое. «Здесь гомеопатия еще в сильном гонении, — писал Д. И. Адам, — и врачи-гомеопаты занимаются ею как бы украдкой, чтобы не сделаться посмешищем аллопатов»…
Вот как относились к гомеопатии аллопаты в тяжкую годину народного бедствия. Чем вызывались все эти препятствия? Убеждением ли врачей старой школы в бесполезности гомеопатического лечения, но в таком случае к чему интриги, бесполезность обнаружилась бы сама собой. Может быть, скажут, в такое опасное время было бы преступлением давать ход бесполезному лечению, но спросим и мы: а что же сделали тогда наши противники, чем заявили они свое знание, свое искусство? Уж не советом ли обставить Россию бесполезными карантинами? Что произвело тогда известные народные волнения, во время которых разбивались больницы, а врачи выбрасывались из окон? Слышались нелепые толки об отравлении, но очевидно, что такая мысль могла возникнуть при повальной смертности, при совершенном отсутствии помощи народу. «В страшную критическую минуту я почел долгом выступить», — говорит Мордвинов, и он сделал все, что при тогдашних обстоятельствах следовало сделать. По его желанию тогда же были напечатаны: 1) письмо его дочери, Львовой, об успешном действии гомеопатических средств с выражением сожаления о тех, которым они неизвестны, и еще более о тех, «кои своим упорством подвергают смерти родственников, друзей, приятелей и знакомых своих»; 2) выписка из сведений, доставленных к нему из разных мест об успехе гомеопатического лечения холеры в 1830-1831 годах. Последняя была представлена им в Министерство внутренних дел, которое и опубликовало ее на страницах своего журнала. Приводим этот документ в подлиннике:
Выписка из сведений, доставленных к адмиралу Мордвинову из разных мест, oб ycпехе лечения обоего пола людей гомеопатическими средствами в время болезни их холерой в 1830-1831 годах.
Заболело
Вызд.
Умер.
1. Саратовской губернии, Балашевского уезда в слободе Романовке, в селах: Мордовском, Карае, Бобылевке, Шешневке и Колычеве с деревнями, по засвидетельствованию Балашевского уездного комитетa
625
564
61
2. В той же губернии, по удостоверению помещика каммергера Львова, в имении его
50
50
—
3. В той же губернии, по удостоверению помещика Повалишина, в имении его
38
36
2
4. В той же губернии, по удостоверению помещика Битютского, в имении его
19
16
2
5. В той же губернии, пo удостоверению помещика Столыпина, в имении его
13
12
1
6. В той же губернии, по удостоверению помещика камергера барона Боде
188
177
11
7. В губернском городе Саратове, по удостоверению тамошней гимназии директора Миллера и по засвидетельствованию профессора Казанского университета Фогеля, в гимназии
20
20
—
8. В том же городе, по удостоверению доктора Клейнера, из числа страдавших холерой и бывших у него в лечении
39
36
3
9. По удостоверению его же, Клейнера, и по выданным ему свидетельствам от местных начальств, когда он, Клейнер, командирован был министром внутренних дел для пользования больных холерой, оказалось:
а) В области войска Донского, Каменской округи в селении Глубиконском
59
53
3
б) На Кавказской линии в селениях: Ростеватском и Ильинском
85
67
18
10. Тамбовской губернии и уезда в имении помещика Полторацкого, в селе Рассказове и ближайших к оному местах, по удостоверению тамошнего помещика Туликова и самого г. Полторацкого
92
87
5
11. Тверской губернии, по удостоверению его же госп. Полторацкого, в имении его
45
44
1
Итого
1273
1192
108
При употреблении гомеопатического лечения в первых признаках болезни, как-то: боли в голове или под ложкой, в желудке, ни один из больных не умирал. Замечено также, что после гомеопатического лечения в короткое время крепость и здоровье возвращались, тогда как после других средств слабость продолжалась месяцами и часто превращалась в другую смертельную болезнь.
«Письма сестры моей, Львовой, — рассказывает гр. Мордвинова, — особенно интересовали нас, и когда холера появилась в Петербурге, отец потребовал от них все сведения, которыe нужно было иметь: описание периодов болезни, лечения ее, отчет в успехах, и присоединив к этому некоторыe извлечения из писем, послал все к русскому консулу в Америку; писал к нему, что так как холера прошла всю Россию и обходит Европу, то он полагает, что эта болезнь неминуемо посетит и Америку, а как Америка, подобно Poссии, еще новый край, без всех тех удобств, которыми пользуется Европа, то видя, сколько гомеопатия была полезна Poссии, он считает долгом по человечеству сообщить в Америку все, что он собрал в доказательство превосходства сего лечения. Консул представил все сии бумаги медицинскому факультету, и американские доктора приняли это во внимание. В Америке гомеопатия имела большой успех. В то время там было не более четырех докторов-гомеопатов, а теперь в Соединенных Штатах около четырех тысяч гомеопатических врачей. По прошествии десяти лет после того, как отец мой послал свои замечания о гомеопатии, он получил диплом от Североамериканского гомеопатического факультета. Ему сделали честь, избрав его почетным членом их Общества, признав его одним из первых содействовавших введению гомеопатии в Америке».
В таком положении находились дела гомеопатов, когда Медицинский cовет задумал искоренить ненавистное их учение. Сведения, опубликованные Мордвиновым, опровергавшие фактически несправедливость распускаемых в публике слухов о неизлечимости холеры гомеопатическими средствами, становясь гласными, сами по себе были уже достаточным поводом к тому, чтобы внушить Медицинскому cовету заботу о прекращении скандала какой-нибудь репрессивной мерой, но тут вышел еще один случай, который заставил его принять против гомеопатии решительныe меры, как говорится, безотлагательно. Дело было нешуточное, нашелся человек, который не ограничился, подобно Мордвинову, защитой и оправданием гомеопатии перед публикой, но прямо обратился к правительству, доказывая ему, что гомеопатический способ лечения есть единственно рациональный способ врачевания и это введение его во всеобщую практику по госпиталям будет иметь последствием не только обеспечение здоровья армии, но и сбережение государством тех неимоверных и, притом, бесплодных затрат, к которым влечет способ аллопатический.