— 25 —
Разберем дело и определим, что именно требуется на первый случай решить. В чем именно состоит главнейший, основной вопрос?
Гомеопатическое учение отличается от аллопатического двумя основными положениями своими, составляющими краеугольный камень целого здания: 1) употреблением средств подобно действующих, производящих в здоровом теле болезнь сходную с исцеляемой, и 2) употреблением средств этих в бесконечно малых приемах, изготовляемых посредством перетирания или перебалтывания. Оставим теперь все побочные и окольные обстоятельства, обратимся к этому двоякому началу учения и постараемся исследовать его поближе.
Действительно ли гомеопаты употребляют средства сообразно с естественными их целебными силами? — это вопрос сложный, обширный, на который могут отвечать грядущие только поколения, основываясь на долговременных опытах. Но заключают ли в себе бесконечно растертые и разжиженные снадобья эти какую-либо силу, могут ли они быть причиной какого-либо влияния и изменения в живом человеческом теле — вот сущность того, в чем заключается ныне вопрос о годности или негодности гомеопатии, вопрос привлекающий на себя общее внимание врачей и неврачей, больных и здоровых, и вот вопрос, который нетрудно казалось бы разрешить, потому что десять, а много двадцать опытов, которые можно произвести в несколько дней, необходимо должны решить недоумение наше и вместе с тем определить истину или ложность, основательность или пустословие учения гомеопатов.
В этом одном, согласитесь, довольно простом вопросе — оказывают ли бесконечно малые приемы лекарственных средств, изготовленных по предписанию гомеопатов, оказывают ли они какое-либо действие и влияние на состав живого человеческого тела? — в одном вопросе этом заключается весь спор, все недоумения наши, ибо если средства эти ничтожны, если порошки гомеопатов никакого действия произвести не в состоянии, кроме действия простого сахарного или крахмального порошка, то учение разрушается само собой и не заслуживает никакого внимания; тогда уже нам нет решительно никакой нужды до прочих начал его, потому что все учение играет мечтой, вымыслом. Если же в этих бесконечно малых частицах заключается лекарственная сила, то она может быть применена к исцелению, обращена в силу целебную, и самое исцеление недугов посредством ее возможно, сбыточно, и школа Ганемана основала учение свое на новом, доселе неизвестном явлении природы, которое и заслуживает в этом случае, полного нашего внимания. Следует ли тогда предпочесть учение Ганемана старому испытанному учению Гиппократа и последователей его? — это вовсе иной и здесь, по крайней мере на первый случай, посторонний вопрос. Если гомеопат и аллопат сойдутся только до того, что будут взаимно доверять друг другу, если не станут называть себя взаимно обманщиками, невеждами, тогда пусть каждый из них следует тому учению, которое по убеждению его преимущественнее другого, так точно, как и ныне очень нередко врачи одной и той же аллопатической школы дают в одной и той же болезни различные средства, каждый в той уверенности, что достигнул своим путем одной и той же цели. Но тогда уже они, гомеопат и аллопат, не станут бесчестить звания своего, не будут называть друг друга пройдохами, гаерами, обманщиками, а подадут один другому руку братской помощи и каждому воздастся свое. Итак, если решим положительно, заключается ли в гомеопатических приемах какая-либо лекарственная сила или нет, то этим самым решим несомненно и судьбу этого учения, определим, быть ли ему или не быть. Если мне скажут на это, что гомеопатическое учение, принятое в строгом значении слова, то есть пользование помощью сходно действующих (с болезнью) снадобий может быть допущено и независимо от бесконечно малых приемов, то я буду отвечать, что это вовсе иное и здесь некоторым образом постороннее дело, и самый cтpoгий аллопат действует, может статься, в этом смысле иногда гомеопатически. Я говорю только о действительности средств, изготовленных принятым у гомеопатов способом, и говорю, что сущность спора относится только до этих бесконечно малых приемов.