Аллен. МИАЗМЫ И ИХ ОТНОШЕНИЕ К ПАТОЛОГИЧЕСКИМ ИЗМЕНЕНИЯМ

МИАЗМЫ И ИХ ОТНОШЕНИЕ К ПАТОЛОГИЧЕСКИМ ИЗМЕНЕНИЯМ
Мы осознаем, что существуют два разных направления в гомеопа­тии, хотя мало кто из нас готов признать этот факт, так как большинст­во врачей желает, чтобы «гомеопатией» назывались все ответвления данной школы, все различные новомодные теории и учения. Но этого не может быть, так как если существуют две различные школы, значит непременно должны существовать две различные доктрины, два раз­личных учения. Их иногда различают как истинное и ложное, патоло­гическое и симптоматологическое, материалистическое и нематериалистическое, химическое и динамическое, научное и ненаучное, теорию высоких разведений и теорию низких разведений. Иногда используют и другие термины, такие как «чистая», «классическая» гомеопатия и плюрастическая, эклектическая школа, школа Юза, школа Ганемана и т. д.

Суть дела в том, что, когда Ганеман обнародовал гомеопатию, он представил ее миру как законченную научную терапевтическую систе­му, т. е. она являла собой практически завершенное учение, и хотя Га­неман не разработал все мельчайшие детали так четко, как они пред­ставлены сегодня, тем не менее его теория была стройной и завершен­ной, так как все ее положения подчинялись строгому закону природы, который постоянен и неизменен, — он так же реален и научен, как и все другие законы, когда-либо открытые учеными. Итак, закон природы нельзя обойти, его нельзя отставить в сторону, и, исказив закон приро­ды, мы тем самым исказим всю научную систему. Именно это сделали или пытались сделать некоторые из последователей гомеопатической школы, захотевшие приспособить этот замечательный закон или серию законов (наука гомеопатия базируется на нескольких естественных за­конах, как мы увидим далее, но все они объединяются общим законом, а именно законом подобия) под свои собственные интересы и взгляды.

Ганеман учит, что лекарственное средство должно быть обязатель­но испытано и оно должно быть способно вызвать появление симпто­мов, наиболее сходных с симптомами болезни. Понятие «симптомы» подразумевает все отклонения от здорового состояния, все патологиче­ские проявления, обнаруживающиеся в организме, с их модальностями, сопутствующими симптомами и другими обстоятельствами, которые врач наблюдает у пациента посредством своих чувств; иначе говоря, совокупность симптомов — это все, что составляет предмет болезни, будучи рассмотрено с терапевтической точки зрения. В этом состоит основное отличие, которое четко отделяет истинное учение от ложного, иногда также именуемого физиологическим и симптоматическим. Тем не мёнее, такого понятия как «физиологическая школа» существовать не может, так как физиология — наука о функциях и деятельности здо­рового организма, тогда как процессы больного организма изучает патология. Поэтому правильнее будет данную школу именовать не фи­зиологической, а патологической.

Доктор Ричард Юз, главный авторитет школы патологической гомеопатии, разделяет эти два направления в гомеопатии, говоря следующее: «Я всецело признаю, что в болезни для нас заключено еще много неиз­вестного и существует множество случаев, которые мы пока еще можем лечить только симптоматически. Я благодарен, что закон подобия позволяет нам находить нужные для излечения лекарственные средства даже в том случае, когда мы не в состоянии объяснишь себе симптомы болезней и лекарства. Однако ничуть не меньше ценю я другой, патологи­ческий способ применения данного закона, и этот способ, на мой взгляд, является более плодотворным и успешным; и я верю, что научная фармакодинамика, объединенная с наукой патологией посредством гомеопати­ческого метода, составит терапевтический метод будущего».

Таким образом, приверженцы школы д-ра Юза отступили от учения Ганемана, взяв патологические изменения вследствие болезни и действия лекарственного вещества за основу в лечении, а модальности и все сопутствующие симптомы отвергнув как не имеющие принципи­ально важного значения; тогда как последователи школы Ганемана, напротив, принимают сопутствующие симптомы за основу в лечении бо­лезней, а патологию и все прочее считают факторами второстепенными. Итак, выделим три момента, касающихся учения д-ра Юза, для более пристального рассмотрения, оставив в стороне все другие.

Во-первых, доктор Юз благодарен, что закон подобия позволяет ему находить в каждом случае болезни необходимое для излечения лекарство даже тогда, когда он не способен определить патологическое или нозологическое наименование болезни, т. е. когда миазм еще не успел проявить себя на патологическом уровне и обнаруживается только на функциональном уровне. Итак, если закон действует в одном слу­чае, значит он действует и во всех остальных случаях, и если он выру­чает нас тогда, когда мы не понимаем произведенных болезнью сим­птомов, то разве это не является более веским доказательством его объ­ективности и научной обоснованности, чем в том случае, когда патоло­гические проявления были бы нам понятны. Тем не менее, патологиче­ские проявления не становятся для нас более понятными и объяснимы­ми после того, как обнаруживаются произошедшие в результате болез­ни патологические изменения.

Во-вторых, имеет ли патология более непосредственное отношение к причине болезни, чем имеющиеся симптомы? Разве и то и другое не проистекает из одного и того же источника? Тогда зачем прибегать к помощи последней, когда первая отсутствует?

И в третьих, диагноз далеко не всегда ставится правильно, тогда как симптомокомплекс никогда нас не подведет, т. к. представляет со­бой язык болезни, доступный и понятный всем врачам, делая закон по­добия универсальным и гармоничным. Патология должна быть столь же самодостаточной и надежной для нас, как и имеющиеся симптомы, прежде чем будет возможно принять ее в качестве универсальной осно­вы для терапии. Назначение лекарств только лишь на основе патологи­ческих симптомов является ненадежным, поскольку лечение в каждом конкретно взятом случае основывается на принципе индивидуализации, т. е. знании и оценке всех индивидуальных проявлений болезни.

Таким образом, данный подход противоречит основополагающим принципам учения Ганемана, и сам факт, что д-р Юз благодарен, что закон подобия обеспечивает выход в сложных для него случаях, служит доказательством шаткости и уязвимости его системы, потому что, когда возникают затруднения при выборе лекарства, он обращается за помо­щью к терапевтическому закону — тому закону, который все истинные врачи-гомеопаты любят и почитают каждый день своей жизни, которо­му доверяют и на который полагаются в трудные минуты.

Необходимо всегда помнить тот факт, что выявляемые при вскрытии трупа патологические изменения не всегда являются вы­ражением окончания действия миазмов или концом болезни, хотя они и являются концом жизни, т. е. причиной смерти пациента.

Ганеман никогда не отвергал патологию, и, вероятно, не существо­вало врача, более искусного в постановке диагноза, чем Ганеман, одна­ко, разобравшись с патологией и получив необходимое знание, Ганеман всегда отводил ей ее надлежащее место, выделяя в качестве части ог­ромного целого в сложной иерархии симптомов.

Касаясь вопроса исследования и изучения миазмов, я хотел бы особо обратить ваше внимание именно на малозначимые с точки зрения патологии симптомы, поскольку единичный, незначительный на первый взгляд симптом очень часто в миазматике приводит нас к обнаружению того или иного миазма, который мы на протяжении достаточно длительного периода лечения пациента попросту не замечали, — единичный упорно сохраняющийся симптом часто служит достаточно явным признаком подавления. А если мы подавим и его, тогда жизненные силы организма вынуждены будут произвести симптом, не менее характерный и упорный, но более тяжелый и поэтому трудный для излечения.

Следующий отход патологической школы от учения Ганемана заключается в том, что она придает слишком большую значимость патологической анатомии и обнаруживаемым при вскрытии тела патологическим изменениям, пытаясь основывать выбор лекарства на этих изменениях или на аналогии. существующей между патологическими процессами и патологическими изменениями, обнаруживаемыми при вскрытии. На первый взгляд, это может показаться оправданным однако при более тщательном исследовании предмета мы находим этот под­ход ошибочным, в основном, по причинам, уже изложенным нами выше, т. к. наше знание патологии или патологических процессов является ненадежным и отнюдь не полным, поскольку история развития патологоанатомии представляет собой постоянную смену шатких идей и теорий. Кроме того, эти патологические изменения, обнаруживаемые при вскрытии тела, не являются ни началом, ни концом патологического процесса, хотя часто они являются причиной смерти пациента.

Мы можем проиллюстрировать вышесказанное на примере двух различных случаев пневмоний : в первом случае пневмония начинается в правом легком и переходит на левое, а во втором случае — распространяется в обратном направлении. При патологоанатомическом исследовании легких мы не обнаруживаем заметных различий. хотя, ко­нечно, проявления, т. е. патологические симптомы, могли быть очень сложными в этих двух случаях. С другой стороны, эти симптомы могли быть и совершенно разными. Боль в одном случае могла быть острой, дергающей, колющей, а в другом — очень слабо выраженной или же тупой, приглушенной. Какое-то незначительное различие патологиче­ских изменений здесь, вне сомнения, присутствует, однако при иссле­довании мы его не обнаруживаем.

Таким образом, мы убеждаемся в непригодности данного метода в качестве основы терапии, тогда как совокупность симптомов всегда для нас надежна и может быть принята в качестве абсолютного критерия при назначении лечения; совокупность симптомов при правильной их оценке оказывается подобной патогенезу того или иного лекарственного средства в полном соответствии с гомеопатическим терапевтическим законом.

Итак, мы видим, что из этих двух подходов к выбору лечения метод Ганемана является более простым и более надежным. Симптоматология же здесь представляет собой явление не частного, а скорее общего харак­тера, и в исследовании каждого конкретно взятого клинического случая мы теперь не ограничиваемся только лишь локальными симптомами, но свободно выбираем препарат на основании всех имеющихся у пациента . симптомов, которые только доступны восприятию наших органов чувств и которые представляют собой отклонение от состояния совершенного здоровья, будь то симптомы физические, психические или даже нравст­венные, потому что все они свидетельствуют о страданиях больного ор­ганизма и заслуживают одинакового внимания со стороны врача. Следу­ет не забывать об их единстве, поскольку в болезни или в здравии они взаимозависимы и представляют собой неразделимое целое; разделить их способен только врач патологической школы гомеопатии, но никак не истинной, физиологической. При выборе лечения мы руководствуемся принципом индивидуального подхода, а не общими нозологическими наименованиями болезней. Мы обращаем внимание в первую очередь на нарушение внутренних процессов жизнедеятельности, а не только на внешние симптомы, поскольку внутренние процессы управляют внеш­ними, а внешние проявления представляют собой лишь видимое выраже­ние внутренних патологических процессов. Так как это верно в одном случае, следовательно, это верно и во всех остальных случаях.

Миазм Psora дает нам псорические патологические проявления, миазм Lues — сифилитические, миазм Sycosis, соответственно, сикотические. В случае деятельности нескольких миазмов одновременно мы получаем симптомы миазма nceвдоPsora или миазма Lues. Именно в подобных случаях простая причина становится сложной, с трудом под­дающейся пониманию и анализу, поскольку симптомы обретают новые нюансы, так же как и патологические изменения, так как все они опре­деляются природой смешанного миазма.

Данный факт легко проиллюстрировать на примере скрофулеза, раз­вивающегося на базе миазмов Psora и Lues, а также на примере туберку­лезного диатеза. Мы четко прослеживаем, в частности на примере кон­ституциональных особенностей организма, признаки миазма Psora, скры­вающиеся за грубыми и чрезмерно выраженными симптомами миазма Lues. В этом случае мы наблюдаем такие особенности телосложения, как толстые, выпяченные губы, неправильной формы зубная дуга, резцы с зазубренными краями, широкие скулы, крупная голова и огромное мно­жество других отклонений от нормы, которые не наблюдаются в случае неосложненного миазма Psora. С другой стороны, как мы отмечали вы­ше, в науке патологии постоянно меняются взгляды и появляются новые теории, и как вы думаете, почему? Могут ли современные патологи дать этому какое-нибудь приемлемое объяснение? Почему современная патология отличается от патологии десятилетней давности?

Причина же заключается в росте болезней, относящихся к миазму Sycosis, которые с каждым годом все более процветают и умножаются благодаря непрестанному подавлению гонореи и производимых ею па­тологических процессов посредством сильнодействующих, агрессив­ных лекарств, широко используемых в традиционной медицине, а также благодаря неправильному образу жизни, питанию, гигиене и т. п. Разве не имеется огромного количества литературы по данной проблеме? Разве мы не озадачены и не потрясены неприятными и досадными фак­тами, и разве эти факты не продолжают умножаться? И сегодня мы все по-прежнему разводили бы беспомощно руками, если бы не Ганеман с его мудростью и прозорливостью, который сумел понять, что болезнь в каждом индивидуальном случае проявляется не только в патоло­гии, но и в совокупном единстве симптомов. Симптомы, появление которых вызвано имеющимися патологическими изменениями, указы­вают на первопричину болезни. В основе любой патологии лежит некая более существенная, более глубинная причина. Патологические изме­нения могут в конечном результате привести к смерти, однако начина­ются они с обычного расстройства процессов жизнедеятельности, с на­рушения протекания физиологических функций; именно функциональ­ное расстройство предшествует возникновению любой патологии. Па­тологические изменения — это конечная стадия нарушения процессов жизнедеятельности; это зрелый плод, порок, проявивший себя в полную силу; это подтверждение истины, что поединок добра со злом, как пра­вило, оканчивается победой зла — разрушением и смертью.

В патологии термин «патогномоничные симптомы» использует­ся для обозначения характерных симптомов болезни, точно так же как врачи-гомеопаты используют данный термин при патогенетическом испытании лекарств. Однако это понятие не выражает конкретную бо­лезнь во всей ее полноте, не определяет характерные и особенные сим­птомы, которые отличали бы один случай болезни от другого. И точно так же мы скажем о патологии, что она не является абсолютным и пол­ным выражением болезни в каждом конкретно взятом случае: истинно патогномоничные симптомы представленного случая — симптомы действующего миазма. Таким образом, симптомы, определяющие го­меопатический выбор лекарства, оказываются миазматическими, а не патологическими. Главенствующий признак в патологии — симптомокомплекс, всегда появляющийся одинаково у всех лиц, пораженных дан­ным заболеванием, который и определяет нозологическое наименование данной болезни.

Тем не менее, все мы так или иначе признаем, не зависимо от того, к какой терапевтической школе принадлежим, что существуют симпто­мы и повторяющиеся патологические состояния, которые позволяют определить характерное отличие данного случая заболевания от всех остальных аналогичных случаев, эти симптомы являются характер­ными симптомами данного случая болезни. Нам недостаточно (не имеет значения, к какой медицинской школе мы принадлежим) одной лишь патологии, хотя она оказывает на всех нас столь весомое влияние, что очень часто мешает правильно оценить имеющееся болезненное состояние, и в таких случаях мы узнаем, что подобрали лекарство на основе патологических симптомов, которые не охватывают в полной мере представленный случай, аналогично тому, как патологические симптомы лекарственного средства не описывают полностью целебные свойства данного препарата. Мы подобрали лекарство, которое объеди­няет данных пациентов по общему признаку, но никак не лекарство ин­дивидуальное и специфичное. Первое основано на патологическом прин­ципе, второе — на принципе физиологическом; в основе же любой пато­логии лежит нарушение физиологической функции.

Часто мы в общении с нашими пациентами свободно используем язык патологических терминов: «У вас опухоль», «У вас инфильтрация легкого», «Поражение сердечного клапана», «Ретроверсия матки» и т. д., и встревоженный пациент вопрошает: «Это и есть мое заболевание?», «Это опасно?». «Нет», — отвечаете вы. «Это все, или есть еще что-нибудь, доктор?» Подобные ответы, конечно же, способны удовлетво­рить больного и успокоить встревоженного человека, но удовлетворяют ли они Вас, мой добрый читатель? Не чувствуете ли Вы в подобном случае некоторую вину? Всю ли правду Вы сказали? Разве не удобнее было бы для всех сказать всю правду? Разве не удобнее было бы для нас, если бы могли сказать: «У Вас миазм Psora», или «У Вас миазм Sycosis, туберкулезный диатез и т. д.?» Разве патология действительно имеет для нас большое значение, когда мы видим у пациента увеличен­ные шейные лимфоузлы или же туберкулезное поражение суставов? Имеет ли она такое уж большое значение, когда мы обнаруживаем у больного признаки туберкулезной инфильтрации? Я сейчас рассматри­ваю проблему с терапевтической точки зрения и предлагаю читателю самому ответить на этот вопрос. Опухоль, инфильтрация легкого, лю­бое патологическое состояние не являются абсолютным и полным вы­ражением болезни, и Вы прекрасно знаете об этом. Но Вы не разгляде­ли в совокупности симптомов более тонких признаков, указывающих на причину болезни, которые связывают причину и следствие. «Устра­ните причину, и вы устраните ее следствие», — говорил Шекспир, об­ладавший великим даром проникновения в сущность вещей и явлений.

Итак, то, что считается болезнью, на самом деле является лишь ее результатом, следствием, и патологическое наименование, которое мы используем в беседе с больным для обозначения болезни, на самом деле обозначает лишь материальный результат болезни или же патологиче­ское состояние как следствие компенсаторною действия жизненной си­лы, находящейся под влиянием хроническою миазма. Следует ли нам смотреть на данное компенсаторное состояние, которое является, по су­ти, сдерживающим процессом, как на предмет наших терапевтических усилий, или же нам следует искать причину глубже? Мы можем задать себе следующие вопросы: каким образом нижнюю данное патологиче­ское состояние? Каким путем развилось? Появилось ли оно на теле само­произвольно, наподобие гриба, или, может, развилось из-за действия не­коего болезнетворного начала, присутствующего внутри организма?

Известно, что в основе любого проявления жизни или жизнедея­тельности лежит динамическое начало. И если что так, то почему бы нам не поискать динамическую причину и для имеющегося патологиче­ского состояния? Именно это от нас и требуется. Таким динамическим началом является жизненная сила организма, которая в обычном, есте­ственном состоянии может сообщать организму только нормальные биологические импульсы, поддерживая его в здоровом состоянии. Од­нако в случае болезни динамическое жизненное начало уже не может функционировать нормально, поскольку попадает под влияние другой динамической силы, а именно миазма, который действует против всех законов и не имеет в себе никаких животворных качеств. Более того, его действия по отношению к жизни — стремление к разрушению и уничтожению таковой. Миазм сразу же нарушает нормальную деятель­ность жизненной силы и стремится приспособить все ее вибрации и действия сообразно своей природе и нуждам.

При исследовании причин болезней рода человеческого мы выде­ляем сначала характерные расовые признаки, затем характерные нацио­нальные черты, характерные родовые признаки и в последнюю очередь — характерные индивидуальные черты, т. е. признаки, характеризующие данного конкретного индивидуума, независимо от того, с какой силой они выражены. Патогенетическое выявление действия миазма на такого индивидуума, т. е. выявление клинической картины болезни, даст нам картину болезни, совершенно отличную от картины болезни, получаемой при анализе действия этого же миазма на любых других индивидуумах.

Для иллюстрации вышесказанного мы можем взять, к примеру, ле­карство Belladonna. Многие из ее симптомов совпадают с симптомами, имеющимися в патогенезах других препаратов, однако есть постоян­ные, повторяющиеся во всех ее испытаниях симптомы, указывающие нам на характер действия Belladonna на организм, специфичные только для Belladonna. Именно эти симптомы позволяют нам дифференциро­вать лекарства, отличать их друг от друга. Точно так же и в случае ми­азмов: в действии каждого из них есть нечто такое, что однозначно ука­зывает нам на определенный миазм или группу миазмов. Таким обра­зом, патология занимает подчиненное, но никак не главенствующее положение в терапевтической науке, являясь помощницей и тем самым позволяя извлекать из нее большую пользу, вместо того чтобы мешать правильному выбору лекарства. Итак, мы имеем не только диагноз, но также и истинную клиническую картину болезни, истинный стимул, который оказывается лучшим руководством и более надежным орудием в руках настоящего врача, нежели могла бы быть для нас патология.

Разумный, здравомыслящий человек, изучая ту или иную науку, превосходно отдает себе отчет в том, что любая научная система может существовать только в том случае, если в ее основе лежат реально су­ществующие законы природы. Фундаментом ее должен служить все­общий закон Природы, являющийся надежным критерием истинности данной научной системы, иначе вся система становится ненаучной, шаткой и уязвимой. Базовые принципы устанавливают профессиональ­ное единомыслие, единство целей и намерений, а также определяют критерии взаимного сотрудничества. Тот, кто твердо верит в гомеопа­тию и ее законы, ни при каких обстоятельствах, ни при каких влияниях софистики не примет принципы, противоречащие основному гомеопа­тическому закону.

Врач, снимающий боль при помощи различных болеутоляющих средств, — еще один тип представителей патологического учения; та­кой врач прекрасно осознает, что боль утихает и устраняется лишь вре­менно, но отнюдь не излечивается и что, как только действие болеуто­ляющего лекарства прекратится, пациенту станет еще хуже.

Когда люди заявляют, что они не желают ограничивать себя каки­ми-либо строгими правилами и принципами, становится очевидно, что их практика ненаучна. В этом случае закономерно возникает вопрос: следует ли нам доверять этим людям здоровье и жизнь наших близких, ведь они не просто игнорируют закон, но творят беззаконие. Если ме­дицина является наукой, значит, она должна подчиняться общим для любой науки требованиям, и, чтобы добиться ее развития и прогресса, мы должны руководствоваться общими для любой науки принципами; т. к. в свое время мы должны будем отчитаться в успехах нашей меди­цины, представив свои методы лечения.

Мы сможем достичь успеха лишь в том случае, если в основе нашей системы будут лежать твердые научные принципы; мы не можем строить систему нашей медицины на субъективных и переменчивых взглядах отдельных личностей, так как тогда вся система окажется бессмысленной и тщетной. Мы не сможем в клинической практике применять закон подобия надлежащим образом. если будем исходить только из подобия па­тологических симптомов, по той простой причине, что патологические симптомы представляют болезнь только частично. Помимо патологиче­ских симптомов существуют симптомы, напрямую связанные с причи­ной, порождающей и поддерживающей данную патологию. Поэтому мы не имеем полной совокупности в лице патологических симптомов — нам следует обратиться к первопричине, чтобы отыскать начала, заражающие источники жизни, потому что патологические изменения не являются самостоятельной и независимой болезнью. но поддерживаются некими внутренними патологическими состояниями, и мы. как ученые должны признать их миазматическое происхождение. Подобие симптомов не исчерпывается одними лишь патологическими симптомами но это не означает, что мы отвергаем последние. «Рак. — говорит д-р Острим, — это в первую очередь дискразия». Если это так, тогда стоит задать следующий вопрос: что лежит в основе дискразии? Иными словами: какова перво­причина дискразии? На этом исследование всех школ медицины заканчивается, всех, за исключением школы Ганемана, и здесь Ганеман открывает потаенную дверь в науке, а также в философии и приглашает всех желающих войти в эту дверь и узнать тайные причины болезни, а также обусловленных ею изменений или, если вам так угодно, узнать тайные причины имеющихся патологических изменений.

Давайте прочтём несколько параграфов из сочинения «Хронические заболевания» (С. Ганеман, т. 1, стр. 18-19): «Начиная с 1816-1817 гг., я день и ночь трудился над разгадкой проблемы: отчего гомеопатические лекарства, известные на то время, не обеспечивают излечения вышеобозначенных хронических заболеваний. Я пытался найти наиболее верное и, no возможности, совершение правильное представление об истинной природе и сущности тысяч хронических болезней, которые продолжали оставаться неизлечимыми, несмотря на неопровержимую истинность и научностъ гомеопатического учения; и вот!- после долгих непрекращающихся поисков и размышлений, тщательных наблюдений и точнейших экспериментов милосердный Создатель, наконец, позволил разрешить эту грандиозную проблему ради блага всего человечества. Я заметил, что невенерические хронические болезни после их неоднократного успешного устранения посредством известных на то время гомеопати­ческих лекарств неизменно возвращались в несколько иной, видоизмененной форме, при этом отмечалось ежегодное усиление их наиболее досадных и неприятных симптомов. Это подсказало мне, что явления, из которых складывалась видимая болезнь, не следует воспринимать как абсолютное и окончательное выражение болезни; иначе болезнь излечивалась бы посредством гомеопатических лекарств вполне и надежно; я понял, что эта видимая болезнь являлась лишь фрагментом гораздо бо­лее глубокой и основательной первичной болезни, о грандиозном харак­тере которой можно было судить по новым симптомам, которые про­должали появляться время от времени».

Это доказывало, что врачу-гомеопату не следует лечить заболева­ния подобного рода как самостоятельные и полностью проявившие себя болезни, которые могли бы быть надежно излечены им и уже более не появлялись бы у пациента ни в исходной, ни в какой-либо иной, видо­измененной форме.

«Я пришел к заключению, — продолжает Ганеман, — что для об­наружения одного или нескольких лекарств, которые охватили бы всю совокупную симптоматику, представляющую болезнь во всем ее объе­ме, необходимо установить все недомогания и симптомы, принад­лежащие неведомой первичной болезни.

Эти лекарства смогут преодолеть и уничтожить болезнь полно­стью и, несомненно, положив конец ее возвратам и нескончаемой цепи переменчивых болезней».

Итак, анализируя эти ценнейшие страницы классики гомеопатиче­ской литературы, мы можем сделать для себя следующий вывод: Гане­ман назначал лекарства на основании определенной группы симптомов, которые считал важными и значительными. Несомненно, эти симптомы могли быть патологическими или рефлекторными, однако они не отра­жали причину болезни, т. е. миазма, поэтому болезнь неизменно про­должала возвращаться в несколько измененной форме или же в совер­шенно новом обличье. Когда же Ганеман сумел найти лекарство, охва­тывающее все проявления болезни, болезнь прекратила возвращаться, т. е. пациент полностью излечился от нее. Немного дальше Ганеман пишет: «Эта первичная болезнь, очевидно, брала свои истоки в некоем хроническом миазме».

Это замечательное открытие, так как никто до Ганемана или после него не делал подобного предположения и не проливал столько света на природу и сущность болезни и производимых ею симптомов. Назначе­ние полностью подобного антипсорного лекарства позволило охватить все симптомы болезни, как патологические, так и функциональные, и даже неведомую внутреннюю первичную болезнь. При устранении последней новые патологические проявления, а также прежние сим­птомы и признаки болезни уже более не появлялись. Почему? Потому что принцип vitus-morbi был устранен, и, следовательно, организм ос­вободился от первопричины, вызвавшей появление наблюдаемых бо­лезненных проявлений. Поэтому немедленно, в соответствии с гомео­патическим законом исцеления, следует излечение, и рецидивов болез­ни больше быть не должно. Представление Ганемана о том, что данная первичная болезнь берет начало в хроническом миазме, является единственно верной концепцией болезни. Новые патологические проявления или то, что мы ошибочно принимали за новую болеть, на са­мом деле являются результатами не прекращающейся ни на день дея­тельности миазма. Происходит дальнейшее развитие миазматической болезни, усугубляющее нарушение процессов жизнедеятельности и представляющее собой видимое проявление динамического действия миазма. Psora или какого-либо иного миазма, распознаваемого по патологическим изменениям в организме.

Мы нередко, сами того не желая, повторяем этот известный опыт Ганемана: назначаем лекарство на основании нескольких наиболее выраженных симптомов и в результате получаем только лишь временное облегчение проявлений болезни или же возврат миазма в его прежнее латентное состояние, поэтому при действии малейшей провокационной причины, такой как охлаждение, травма, погодные изменении, наруше­ния диеты или любой другой, которые так или иначе появляются в по­вседневной жизни, миазм вновь обнаруживает себя в форме прежней болезни либо в какой-либо видоизмененной форме. Таким образом, общее состояние здоровья пациента не претерпевает стабильных и заметных изменений, улучшение наблюдается очень непродолжительное время. Когда же мы более основательно знаем миазм, мы можем ото­брать в каждом индивидуальном случае базовые миазматические симптомы и, основывая на них свой выбор лекарства, воздействовать на prima causa, устраняя тем самым не только вторичные и третичные проявления миазма, но всю совокупность его симптомов, т. о, внутреннюю миазматическую болезнь во всем ее объеме.

Встречаются случаи, когда мы не можем назначать лекарства на основании миазматических симптомов, так как это является просто не­разумным, например, в случаях неизлечимых хронических недугов, где миазматическая болезнь зашла слишком далеко, и мы не вправе ожи­дать стабильной и устойчивой реакции организма, а все попытки дос­тичь стойкого излечения наносят еще худший вред здоровью пациента и нередко сокращают ему жизнь. К числу таких болезней относятся са­харный диабет, последняя стадия рака, туберкулез в третичной стадии. И подобных случаях целесообразно не назначать лекарства, выбор ко­торых определяется базовыми миазматическими симптомами, посколь­ку реакция организма, вызванная действием такого лекарства, бывает чрезмерной и приводит к преждевременной смерти больного. В подоб­ных случаях необходимо назначить лекарство, оказывающее паллиа­тивное действие и выбор которого лишь отчасти определяется миазма­тическими симптомами.

Если же мы беремся лечить патологические миазматические ново­образования, мы можем ожидать устойчивого эффекта от наших потен­цированных лекарств лишь тогда, когда их выбор основан на истинно миазматических симптомах, так как появление и характерные особенно­сти новообразования, опухоли и т. д. всецело зависят от влияния на жиз­ненную силу того или иного миазма. Иначе говоря, жизненная сила, во­влеченная в патологический процесс, готова произвести любое из все­возможных патологических новообразований в зависимости от характера пребывающего внутри организма хронического миазма. Если это миазм Psora — мы будем иметь псорные новообразования; если это миазм Sycosis — сикотическую патологию; если миазм Lues — полиморфные патологи­ческие изменения, соответствующие данному хроническому миазму. В случае сочетания миазмов Psora и Lues мы получаем множественные из­менения и бесчисленные разрушительные процессы, известные как ту­беркулезная патология. Еще более усугубляет туберкулезную патологию присоединение миазма Sycosis — в этом случае незамедлительно разви­ваются злокачественные формы туберкулезной миазматической болезни.-

Я не хочу сказать, что злокачественный процесс может развиваться только при наличии сикотического миазма, но имею в виду, что при­сутствие данного миазма значительно усиливает подобную вероят­ность. Мы нередко наблюдаем наглядное подтверждение данного факта на примере пациентов, переболевших гонореей, которая была быстро подавлена посредством инъекций или лекарственных спринцеваний — в этом случае внезапно развиваются новые острые и устойчивые пато­логические состояния, такие как стаз легких, сердца, почек, головного мозга или любого другого внутреннего органа. Некоторые заболевания, например грипп, также могут послужить причиной развития подобного стаза, однако в большинстве случаев стаз возникает через определенное время совершенно неожиданно. Считается, что туберкулезная интокси­кация в подобных случаях обусловлена гриппом. Но так ли это в дейст­вительности? Нет, ее причина — приобретенная миазматическая бо­лезнь (гонорея), а новый или острый миазм гриппа (он также имеет си­котическую природу) пробуждает, как большинство других острых ми­азмов, хронический подавленный или скрытый миазм или миазмы. Ми­азмы, пребывающие в латентном состоянии, как бы «пробуждаются» и дают толчок для развития стаза, что со временем приводит к созданию нового или вторичного очага выведения, который, вне всякого сомне­ния, является разрушительным для организма, поскольку в результате его действия поражаются жизненно важные органы. Подобные случаи очень часто встречаются в терапевтической практике, и, чтобы убе­диться в этом, достаточно внимательно изучить историю болезни в ка­ждом конкретно взятом случае: почти у 80 % пациентов, особенно у мужчин. выявляются симптомы — маркеры миазма Sycosis, либо приоб­ретенного , либо врожденного, полученного наследственным путем.

Когда мы, начинаем анализировать ситуацию с наличием миазма , Sycosis , сложившуюся в мире на сегодняшний день, становится страшно. Почти каждый мужчина заражен сикотической болезнью. и сегодня болезни этого рода лечить оказывается в десятки раз труднее, чем 15-20 лет назад. С каждым годом они становятся все более трудноизлечимыми. и это одна из причин, по которым многие современные врачи прибегают к помощи паллиативных и подавляющих мер лечения. Изучение этих болезней представляет большую трудность, а связи между патологически­ми процессами проследить и проанализировать сегодня оказывается весьма сложно, однако достаточно основательное знание и тонкое пони­мание миазмов значительно облегчает эту задачу. Когда мы знаем сим­птомы, производимые хроническими миазмами (Psora. Sycosis, Lues) или же комплексами миазмов, тогда мы начинаем понимать их патологию. гак как характер патологии определяется спецификой пребывающего внутри организма миазма. И только когда миазм был подавлен или перешел в скрытое состояние вследствие подавления, интерпретация имеющейся клинической картины становится для нас затруднительной. До­вольно часто правильно подобранное гомеопатическое лекарство позволяет в короткие сроки проявить симптомы миазма, вывести их наружу в форме сыпи или какого-либо специфического поражения или выделения, характерного для действующего внутри организма миазма, обнаруживая, таким образом, характеристики самого миазма.

Конечно же, ни один миазм не разовьется до третичной стадии, если правильно применить антимиазматическое гомеопатическое лечение, осо­бенно используя высокие потенции (разведение 30 и выше). Мне ни разу не приходилось наблюдать, чтобы развились третичные проявления (даже в случае сифилиса), когда были использованы потенции 30, 50, 100 и выше. В соответствии с терапевтическим законом развитие симптомов прекращается, и они не достигают третичной стадии. Если патологический процесс продолжает развиваться, значит мы не смогли правильно подобрать лекар­ственное средство, т. е. не смогли излечить пациента. Для нас вполне возможно вывести наружу подавленные симптомы или заставить обнаружиться скрытые симптомы, однако появление новых симптомов или же прогрессирование болезни в соответствии с законом излечения невозможно, если, конечно, болезнь не является злокачественной или неизлечимой.

Хронические миазмы Lues и Sycosis следует лечить тогда, когда они находятся в первичной и вторичной стадиях развития, до того, как они тесно слились с миазмом Psora, что позволило им произвести свои тре­тичные симптомы. Однако симптомы третичной стадии развития в слу­чае этих болезней, возможно, появились потому, что мы упустили из виду псорические проявления, которые прежде, до слияния миазмов (Psora с Lues или Psora с Sycosis), являлись скрытыми, но теперь обнаружили себя, будучи возбуждены другим миазмом, т. е. вследствие соединения Psora с венерическим миазмом. Здесь мы нередко совершаем одну из грубейших ошибок, совершенно непростительную, когда на основании общих симптомов мы назначаем Mercurius solubilis при сифилисе, язвах или пятнах на слизистой повторяющимися дозами в течение неопреде­ленного периода времени, в то время как на самом деле этот препарат действует только как подавляющее, но отнюдь не целебное средство. По­сле окончания действия одной дозы Mercurius solubilis миазматический similium теперь заключен в большей мере в псорном миазме и в проявле­ниях миазма Psora, и для излечения потребуется лекарство, патогенез которого охватит симптомы обоих миазмов: только такое лекарство бу­дет гомеопатическим. Если же мы продолжим назначение препаратов ртути, мы можем окончательно подавить симптомы сифилиса, но тогда возникают новые проявления миазма Psora, которые с трудом поддаются лечению или становятся неизлечимыми. И мы получаем, таким образом, упорную хроническую болезнь, излечить которую бывает очень сложно.

Истинная внутренняя сущность болезни выявляется в процессе изучения и полного исследования хронических миазмов. Патология се­годня сможет помочь нам не больше, чем она могла помочь во времена Ганемана, и правильному выбору лекарства она отнюдь не способству­ет, потому что патология не является причиной того таинственно­го процесса, посредством которого в организме развиваются различные болезненные состояния и патологические изменения.

Сказанное нами о болезни относится и к потенцированным лекар­ствам. Хотя мы не обнаруживаем вещества в потенцированном до оп­ределенной степени лекарстве, тем не менее, оно обладает способно­стью воздействовать на организм особым, свойственным только этому лекарственному веществу, образом. Точно так же в случае с миазмати­ческим болезнетворным началом: миазм представляет собой невиди­мую сущность, тем не менее, мы обнаруживаем плоды его присутствия в организме задолго до того, как произойдут видимые тканевые изме­нения. Сначала мы видим его проявления со стороны психики, затем — в нарушениях физиологических процессов и функций различных орга­нов и в последнюю очередь — в патологических изменениях; патоло­гия, вне сомнения, идет последней. Именно в этот промежуток времени происходят все таинственные, невидимые процессы развития болезни, определяющие ее кульминационный акт, т. е. природу будущей патоло­гии. Именно на этой стадии болезни динамическое жизненное начало выходит из состояния равновесия и его влияние на процессы, проте­кающие в организме, искажается, соединяясь с разрушительным, смертоносным элементом, миазмом: в конечном итоге нарушения соот­ветствуют природе действующего внутри организма миазма, одна­ко требуется также учитывать наследственный фактор, т. е. ми­азматические состояния, изначально присутствовавшие в организме.