— 136 —
-тив «застарелых нарывов» в растворе 1 на 30 000 частей воды. Глауберова соль «в малом приеме есть еще недостаточно оцененная мочегонная соль» (ibid. стр. 279).
В 1790 году (Куллен II. 289) он быстро излечил у 76-летней женщины «сильную рвоту, произошедшую вероятно от простуды и не осложненную несварением желудка» тем, что приложил ей на подложечную область кусочек полотна, смоченный в тинктуре опия.
В 1791 году (Монро II. 326) он советует при употреблении наркотических растительных лекарств начинать «непременно с весьма малых приемов». В 1793 году он говорит об употреблении мышьяка, который в то время давали кое-когда в размере 1/2-1 грана с ужаснейшими последствиями, так что Гуфеланд в 1796 году и с ним почти все врачи еще воспротивлялись его лечебному применению вообще. Еще в 1787 году Ганеман писал1: «В течение нескольких столетий пробовали, но, разумеется, всегда со страхом, приложить его ужасающую силу к лечебным потребностям». Затем он упоминает о своем лечении язв и продолжает: «Но как исцелять им (мышьяком) перемежающуюся лихорадку, об этом я не упомяну из опасения могущего произойти от этого злоупотребления». Таким образом, лечебное применение мышьяка было как будто оковано чарами, которые Ганеман разрушил навсегда. В 1793 году (Apothekerlexicon 1. Theil) он советует брать только 1/10 – 1/8 грана мышьяка, вместо втрое и впятеро большего количества. «Позднейшему времени, от которого нам следует ожидать более добросовестных, просветленных и осторожных врачей, предстоит заслуга превратить этот чрезвычайно сильный яд в крайне полезное лечебное средство от опаснейших болезней страждущего человечества».
В неоднократно уже цитированном сочинении «О новом принципе» (Ueber ein Princip etc.) в «Журнале Гуфеланда» 1796 г. стр. 434, он советует прописывать подходящее по его лечебному
———————————————————————————
1 Kennzeichen der Güte etc. стр. 223; ср. также его статью о мышьяке, 1786 г.
— 137 —
принципу средство в лишь настолько сильном приеме, чтобы оно едва заметно обнаруживало ожидаемую искусственную болезнь. О белладонне он (l. с. стр. 386) говорит, что ее непосредственное действие продолжается 12, 24 и до 48 часов. «Поэтому ранее двух дней не следовало бы повторять пpиeмов».
Прием опия в известных случаях нужен только через каждые 12-24 часа; мышьяк он рекомендует давать только изредка, через каждые два дня, в количестве 1/10 или никак не более 1/5 грана, а при изнурительных лихорадках только 1/12 грана; продолжительность действия аконита — в известных случаях 7-8 часов; камфару следует давать только через каждые 36-48 часов, Veratrum album — через каждые 5-10 часов, Agaricus musc. — через 12-16 часов. «Ревень при известных видах поноса полезен даже в самых малых приемах».
В 1797 г. (Edinburg. Disp. I. 239) он прописывает белладонну в количестве 1/2 грана на 2 дня для взрослых и считает «один, два грана хорошей сквиллы (морского лука) в большинстве случаев полным большим приемом», в противоположность Эдинбургской фармакопее (I. 519), которая предписывает от 4-10 гран, смешанных с двойным количеством селитры. Там же страмоний в размере до 10 гран рекомендуется против «безумия». Ганеман говорит по этому поводу: «Виды сумасшествия, а поэтому и целебные средства от него весьма различны. Только при некоторых из них страмоний полезен, но не в приемах по десять гран; в хорошем экстракте этого было бы слишком много» (I. 541).
В 1798 году он выражает желание, чтобы азотнокислое серебро было даваемо внутрь только в виде весьма разбавленного раствора. Эдинбургская же фармакопея, напротив, приводила авторитет Бёргаава (Вoerhaave), чтобы рекомендовать приемы его в 2 грана с крошками хлеба и сахаром, в виде пилюль (II. 230). Далее она говорит о средствах, с помощью коих хотели уничтожить ядовитые свойства опия, не нарушая его медицинского действия. Ганеман замечает: «Если хотят отнять у сильнодействующих лекарств их вредные свойства, то следует лишь прописывать их в подходящих случаях и в надлежа-
— 138 —
-щих приемах. Вот их главное исправительное средство, и другого не существует».
В 1799 г., в «Аптекарском словаре» он держится того мнения, что cабина в известных болезненных состояниях приносит большую пользу даже «в весьма малом приеме». Hyosсyаmus, «данный в весьма малом приеме по моему способу, по 1/60- 1/30грана (0,001-0,002) сгущенного сока в растворе», действовал против подробно указанных болезненных состояний. Страмония обыкновенно бывает достаточно 1/100, даже часто 1/1000 части грана сгущенного сока, когда он хорошего качества. — Относительно Veratrum album он говорит, что древние врачи совершали при помощи его замечательные исцеления, но что новейшие врачи опасаются этого средства, по причине его опасных побочных действий; истина, по мнению его, находится посередине, в том смысле, что это лекарство в приемах в 1000 раз меньших, чем употреблявшиеся древними, есть одно из самых драгоценных лечебных средств.
В 1800 году в» Сокровищнице лекарств» (стр. 56) он прописывает ревень в размере 1/3 до 1/4 грана тинктуры. Затем английский автор советует давать от 2-3 раз в день по столовой ложке настоя из одного квента (3,75 грамма) наперстянки (Digitalis) на 1/2 фунта воды. Ганеман замечает: «Это слишком смело. Так как полное действие наперсточника требует по крайней мере 3-4 дней, то раньше 3-х дней не следовало бы давать нового приема. Когда же дают таковой через каждые 8 часов, то в течение 3 дней прием возрастет до девятикратного опасного приема. А если действие наперсточника еще продолжительнее, в чем я сам видел доказательства, то опасность еще более возрастает с каждым новым приемом, данным через столь короткие промежутки» (ibid. стр. 125).
Так как тинктура Helleborus niger рекомендуется в приеме по чайной ложке 2 раза в день, то Ганеман замечает: «Этот громадный прием можно смело уменьшить до одной двадцатой. Две капли столь сильной хорошо приготовленной тинктуры производят уже сильное действие на взрослых и окажут всевозможные услуги там, где тинктура особенно пригодна, а где она
— 139 —
не уместна, там она в столь большом приеме неминуемо наделает вреда» (ib. стр. 167).
Автор рекомендует лекарственную кашку с хинной корой. «Одна из самых бессильных и неприятных лекарственных форм, в которой можно давать хину» — говорит Ганеман, «это кашка». Не следует задаваться вопросом: каким образом ввести в желудок наибольшее количество какого-либо лекарства, но как привести его в наиболее разведенном и полезном виде в соприкосновение с нервами желудка и кишок. Тогда требуется его весьма мало» (ib. стр. 197).
Англичанин прописывает пилюли из уксуснокислого свинца с опиумом; можно возвышать прием до 11/2 грана свинца, а также можно «некоторым больным» давать с первого раза 1 и даже 11/2 грана, «но лучше начинать с самого малого количества». Ганеман восклицает: «Как автор нерешителен в этом случае, по столь важному предмету! То можно сразу давать 11/2, грана, то лучше начинать с самого малого количества. Вообще было бы гораздо безопаснее никогда не давать этот неиндифферентный металл ни в порошке, ни в пилюлях, а всегда в растворе, и никогда не обращаться к уксуснокислому свинцу, который в желудке всегда тотчас опять осаждается. Лучше брать роговой свинец, разведенный в 100 частях кипящей воды, который по меньшей мере не осаждается от хлористых и углекислых веществ. Две или три капли этого средства в один прием совершат все то, чего можно вообще ожидать от свинцовых препаратов. А если они не показаны, то чем же поможет эмпирическое возвышение столь больших доз, как указанные здесь? Оно может и должно непременно повредить!» (ib. стр. 217).
Советуют давать медный аммониак в виде пилюль, сначала одной, а затем «сколько может переносить желудок». Ганеман: «Пишущий эти строки убеждает, что не следует никогда вводить в сухом виде в желудок столь сильный металл, который, принятый в растворе, в форме медного купороса, даже в сто раз меньшем приеме, чем прописанные в этом случае пилюли, обнаруживает почти мгновенно поразительное действие на всю нервную систему» (ib. стр. 259).
— 140 —
Относительно другого предписания (3 квента симарубовой [Simarubarinde], «если переносит желудок») он говорит: «Разве пpиемы лекарств должны быть так велики, чтобы они при глoтaнии извергались вон? Такой кoнoвaльcкий способ лечeния людей и столь суровое, грубое oбpaщeние с нежным человеческим телом во все времена показывали низкое paзвитие медицинского пpocвeщeния. Подходящее средство помогает в невероятно меньшем количестве, без насильственного пoтpяceния» (стр. 279).
Против сифилитического воспаления надкостницы (Periostitis syphilitica) советовали уварить пoл-yнции коры волчьего перца (Daphne mezereum) на 6 фунтов воды до 4 фунтов и употреблять это средство по 1/2 ф. в день. Автор этого пpeдпиcaния предлагал еще более сильные пpиемы. Ганеман замечает: «А все же этот пpием еще в шесть раз слишком велик. Прошу только не делать пpeдпиcaний по своему блaгoycмoтpeнию, а предварительно испрашивать, как следует, совета у природы и опыта. Разумеется, не следует употреблять в дело годами лежалую и крупно размельченную кору корней. Но как же врачу заботиться обо всем этом? Как понимать толк во всем этом? Достаточно того, если он предоставляет это аптекарю, а этот подмастерью1, ученику или толкачу; довольно, если он доверяет это обыкновенно чувствительной совести одного из этих наемников» (стр. 321).
Речь идет о пилюлях из экстракта пятнистого омега и пр. Ганеман делает замечание: «Нельзя обвинять желудок; виноват врач, который не знает, что разведенный густой сок должен быть даваем в несколько сот раз меньшем приеме, и тогда производит то же, что и во много сотен раз бессильнейшие пилюли» (стр. 371).
Далее мы читаем: «Автор, по-видимому, не знает, в сколь невероятно малом количестве морской лук уже оказывает большое влияние».
Относительно дозы мышьяка Ганеман делает 2 замечания: «Две капли (Sol. Fowleri того времени) содержат приблизительно
———————————————————————————
1 «Подмастерье» в то время говорилось вместо «провизор».
— 141 —
1/60 грана мышьяка, а следовательно, 20 капель — 1/6 грана;, прием, во всяком случае, слишком, слишком большой для старого и малого, особенно же в силу того, что его хотят повторять от 2 до 3 раз в течение суток, чего я вовсе не могу советовать, будучи научен многократным опытом» (стр. 393).
Затем сделано было замечание, что мышьяк как лекарство против перемежающейся лихорадки оказывается хуже ее самой. Ганеман прибавляет: «В грубых руках наших обыкновенных врачей. В этом Бэкер (Baker) совершенно прав. Но, невзирая на это, безусловное восхваление мышьяку по отношению к (неопределенным) перемежающимся лихорадкам так же неосновательно, как несправедливо безусловное отвержение его. Уже a priori можно быть твердо убежденным в том, что сильнодействующее вещество, которое можно уменьшать до всевозможных приемов (в растворе), в известных, определенных, индивидуальных болезненных состояниях должно быть самым подходящим и безвредным лечебным средством. Но находить эти состояния и давать десятимиллионную часть какого-либо лекарства, это не дело наших нынешних врачей; поэтому и мышьяк не создан для современных врачей» (ib. стр. 396).
Таким образом, с течением времени все более возрастало число лекарств, испробованных до границ их действия, и выводы из усердных и осторожных исследований нашего гениального испытателя все более приводили его к убеждению в том, что величина приемов, считавшаяся дотоле за норму, не может служить руководством. Ни одна летопись не повествует, ни одно сочинение не доказывает нам, чтобы когда-либо какой-нибудь врач со столь усердным старанием трудился над верной постановкой учения о дозах, как мы видим это у проницательного, неустанно размышляющего Ганемана.
По собственным его словам, он заметил, что лекарства, избранные по его принципу и находившиеся таким образом в специфическом соотношении к больным частям, именно поэтому имели свойство особенно влиять на таковые, и даже кое-где в таком малом размере производили еще более сильное действие, чем это казалось ему полезным. Поэтому он пошел еще далее на пути уменьшения лекарственного приема. Но здесь является