— 154 —
пр., по мнению которых почти все болезни были последствием псоры, что видно из подробнейших данных, приведенных Ганеманом. Таким образом, мало-помалу он пришел к заключению, что в основании накожных болезней лежит «нечто», что в состоянии вызывать и другие болезни и, переходя по наследству из поколения в поколение, образует отдаленную причину многих болезней. Кроме этой псоры другими основными причинами болезней считались еще сикоз — группа явлений, находящихся в связи с триппером, и сифилис. Если эти взгляды и не лишены некоторой истины, то тем не менее Ганеман переступил слишком далеко за пределы действительности и впал в большую …ку.
Среди своих приверженцев Ганеман встретил очень скоро сильную оппозицию. Так, например, Грисселих пишет в 1836 г.1: «Я наводил подробные справки у всех гомеопатов о том, признают ли они псору за такую родоначальную причину болезней, и должен сознаться, что не помню ни одного, который был бы с этим согласен». В 1837 году это учение было так же отвергнуто Центральным собранием гомеопатов во Франкфурте-на-Майне2, под председательством члена медицинского совета Роу. Но Ганеман не встретил никакого возражения против того, что его так называемые аптипсорические лекарства обладают огромной целебной силой.
———————————————————————————
Очевидно, что Ганеман, как мы неоднократно заявляли, при огромных заслугах имел также и свои слабости, как всякий человек и все гениальные люди. Преобразователи, наделенные необыкновенной силой, именно и отличаются всегда бугроватым черепом и стойким характером, и кто задевает их суровый нрав, стараясь этим их уничтожить, тот достигает такого же результата, как комар в басне, убивающий спящего льва, который поднимается еще во время того победоносного клика и мощно выступает вперед.
———————————————————————————
1 «Frescogemälde» S. 92.
2 Schmidt’s Jahrbücher 17 S. 383.
— 155 —
Ганеман и аптекари
Работы Ганемана по усовершенствованию аптекарского искусства показывают, как он высоко ценил эту отрасль знания и насколько ему казалось важным, чтобы врач имел в своем распоряжении возможно лучшие врачебные орудия. В «Аптекарском лексиконе» он пишет, между почим, следующее (I. 52 и 53): «Правильно собранные и в полной силе сохраненные простые средства и простые составы, доведенные в приготовлении до высшей степени совершенства, являются лучшим украшением хорошей аптеки; если эти последние берут с публики высокую плату, то это есть законное, в высшей степени справедливое и я бы сказал ничтожное требование; но продавать, хотя бы за половинную цену, залежалые, утратившие силу или даже поддельные простые лекарства или же составы, бессовестно подмененные или даже превратившиеся во время работы в яд, это хуже, чем ростовщичество; во многих случаях это значит оставлять больного в отчаянном положении, а в некоторых случаях тайно убивать и грабить его, — позорный, преступный промысел». В Journal der Pharmacie Троммсдорфа1 это место цитировано дословно, как «верное, прекрасное и достойное быть принятым в соображение».
В каком состоянии находились аптеки того времени? В предисловии к «Признакам доброкачественности и подделки лекарств» Ганеман приводит письмо Жильберта, который в очень сильных выражениях описывает, какие в то время проделывались крупные мошенничества с аптекарскими товарами в больших торговых пунктах, как Марсель, и Ганеман прибавляет к этому, что голландцы поступали не лучше, конкурируя друг с другом в ухудшении качества аптекарских товаров с целью понижения цены. «Немецкие покупатели, — говорит Ганеман, — должны были быть закалены в неподкупной добросовестности и правилах, вряд ли свойственных коммерческому духу, чтобы не прельститься соблазнительной дешевизной (без осмотра товара). Оптовый торговец знает, что его клиенты, мелочный купец
———————————————————————————
1 1795 III. S. 62 und 63.
— 156 —
и мелкий аптекарь, имеют дело с малоразборчивой публикой, которая при мелочном торге должна брать товар, не осматривая его, если только он носит название настоящего, и что власти убеждены в его неподдельности, если свидетельство об уплате пошлины правильно получено» (по словам Ганемана, некоторые прекрасные yчpeждeния в Пруссии и России составляют достойное похвалы исключение).
«Таким образом, плантаторы Восточной и Западной Индии, в компании с голландскими фабрикантами аптекарских товаров, посредством цепи алчных, связанных исключительно барышничеством рук, привлекают к себе европейские деньги и доставляют нам такие продукты, которые, пройдя через последние руки, наводят на сомнение, чему более удивляться, повышению ли их цены, или же искусственности их подделки…».
«Конечно, если бы мы хотели иметь настоящие лекарства, то не следует принуждать бедного аптекаря, в силу объемистых фармакопей, держать галиматью из сырых и составных средств, которых даже Гален, Мирепсус и Цвёльфер не могли бы предохранить от брожения, плесени и червоточин; конечно, его способности должны были бы провериться людьми, способными судить о нем; конечно, оптовые торговцы аптекарскими товарами должны были бы по возможности превосходить аптекарей в честности, в знании товара и в химических познаниях; конечно, где делателей фальшивой монеты секут розгами, там подделывателей лекарств следовало бы подвергать сравнительно более строгому наказанию; конечно, ревизор аптек при визитации часто должен был бы обладать большими сведениями; приготовляющего самодельные лекарства шарлатана следовало бы пичкать его же собственными изделиями; но следовало бы выдвинуть вперед искусного аптекаря, который обладал бы ловкостью и мужеством пересадить на отечественную почву в неподдельном и удешевленном виде отрасль торговли, выхваченную из наших рук в настоящее время голландцами, а ранее венецианцами; конечно, многое должно быть изменено, прежде чем врач будет иметь в своем распоряжении лучшие лекарства, ибо ему для облегчения страданий человечества не достает безделицы — необходимых для того орудий».
— 157 —
Если поэтому даже честным аптекарям было трудно приобретать хороший товар, то аптеки часто производили впечатление, возбуждавшее мало доверия. В особенности в маленьких местечках эти последние были часто соединены с москательными торговлями и нередко находились в одном и том же помещении. Жалобы на неудовлетворительные познания владельцев встречаются часто и даже на то, что они заведомо отпускают поддельные лекарства1. И если такие случаи обсуждались публично, что и бывало, то это служит доказательством, что такие факты были не единичными. Когда аптекарь предпринимал путешествие для закупки аптекарских товаров, что в то время было необходимо, то он поручал рецептуру и продажу лекарств своему «подмастерью», который часто очень мало или же ничего не понимал в этом искусстве. Наряду с хорошими благоустроенными аптеками описывают аптеки, в которых лекарства стоят в пыли, в беспорядке и в негодных к употреблению склянках2. Проф. Троммсдорф, сам имевший в Эрфурте аптеку, существующую и по настоящее время и пользующуюся большой известностью, рассказывает3, что он «встречал во многих аптеках очень вредную, дурную привычку» — употреблять несколько раз одну и ту же хинную корку и ревенный корень для декоктов и многие другие вредные злоупотребления.
Подобные этому и еще худшие факты сообщают в «Анналах Крелля»4: «Конечно, можно было бы надеяться, что некоторые аптекари, владея много лет своими лабораториями, наконец станут поступать умнее и осмотрительнее, но напрасно! их невозможно убедить расстаться с устаревшей методой и старыми привычками».
Это описание дополнено рядом примеров, «имена которых в случае надобности могут быть названы»; в числе их находится (кроме упомянутой выше умышленной подделки лекарств) следующее: «Один аптекарь при продаже спросил меня, как бы я давал борную и сахарную кислоты и что это такое? Два
———————————————————————————
1 Crell’s chem. Annalen 1792 I. S. 239.
2 Berlinisches Jahrb. der Pharmacie 1795. S. 197.
3 Journ. der Pharmacie 1796 III. St. 2 S. 78 u. f.
4 1795. I. 257 u. f.
— 158 —
вещества, которые редко требуются для мелочной торговли и которые, как я полагаю, известны только одному из десяти. Позорно для каждого аптекаря не знать таких пустяков».
На ненадежность лекарственных препаратов жаловались в то время многие врачи; особенно дурно приготовляли наркотические растения: аконит, белладонна, кониум, гиосциамус и проч., которые почти исключительно давались в виде экстрактов. Смотря по более или менее продолжительному вывариванию или более или менее осторожному сохранению их, сила каждого из этих растений может увеличиваться или уменьшаться от 5 до 10 раз, вследствие чего наступали весьма дурные последствия и многие врачи опасались прописывать эти лекарства. Некоторые из них давали эти ядовитые вещества в количестве скрупул и драхм, что не приносило вреда, если экстракт был дурен, чего врач не мог знать; в другой раз экстракт был хорош, и тогда такие приемы почти неизбежно влекли за собой смерть. Монро (II. 270) пишет, что был очевидцем, как в течение 24 часов давали унцию (30 грамм) экстракта белены. При этом Ганеман обращает внимание на варку экстракта, отчего он может сделаться таким же безвредным, как экстракт белокопытника. В другом месте он предостерегает (Arzneischatz I. 30): «Когда мы хотим испортить мирру, это очень сильное, но неисследованное вещество, то мы делаем из него в Германии экстракт. Какое количество лекарственной силы при этом пропадает и сколько пригорелых продуктов (Brenzigkeit) приобретает этот препарат, до нас не касается, да этого невозможно определить. Счастье наше, теперь это несколько иначе!».
Об экстракте аконита Ганеман рассказывает (Монро II. 222), что он имел в руках экстракт, который в количестве скрупула (1,25 грамма) не производил никакого действия, между тем как при хорошем приготовлении 3 грана (0,15 грамма) составляют уже очень сильный прием.
В другой раз он говорит (Монро II. 267), что посредством варки экстрактов, «которые почти всюду приготовляются таким образом», эти последние могут сделаться почти питательным средством. «Пусть врач, дающий этот совет по опыту, сам приготовляет себе экстракт по вышеупомянутому
— 159 —
(ганемановскому) способу или же наблюдает за аптекарем во время его приготовления».
Ганеман неоднократно жалуется на ненадежность аптек: «Я видел столицы, где ни один аптекарь не знал омега» (ib). «Очень многие лекарства в очень многих аптеках приготовлены неудовлетворительно» (Edinb. Disp. I. 312). «Даже и теперь нашим аптекарям обыкновенно нельзя доверять разделение таких точных приемов, как 1/2 — 1/4 грана» (ib. S. 391). В другом месте он сожалеет о том, что в некоторых аптеках очень неаккуратно работают (ib. II 492), а также и о том, что его ртутный препарат «обыкновенно приготовляют очень небрежно и несовершенно»1.
Далее: «А сколько различных корней употребляли в аптекарской промышленности вместо черной чемерицы (Helleb. niger)! Их берут от всех других трав, но только не от этой последней. В аптеках введено под этим названием около 10-ти различных корней. И слабый практикующий врач хочет доверяться оффицинальному экстракту Hellebori nigri? Бедный!».
Один автор жалуется на безуспешное применение экстракта аконита. Ганеман возражает: «Густой сок его никуда не годился. Вот разрешение этой вседневной загадки.»
Ни один из рецензентов его произведений не опровергал неосновательности его жалоб на фармацевтов того времени.
Ганеман как теоретически, так и практически, был настолько сведущ и опытен в аптекарском искусстве, что немногие могли сравниться с ним или превзойти его в этом, а потому своим больным, доверявшим свое здоровье его знанию, он в большинстве случаев давал лекарства сам, вопреки привилегиям аптекарей.
«Насколько еще сгибается рабский дух врачей перед аристократизмом монополистов-аптекарей?», — с негодованием восклицает Ганеман, так как снова речь идет о ненадежности одного препарата (Arzneischatz I. 160).
Было время, когда плохо смотрели на врача, который заставлял других приготовлять свои лекарства. Когда же мания
———————————————————————————
1 Ib . II . 247 и 571.