— 390 —
служили основанием появлению Ганемана». Как такой человек изображал гомеопатию, легко представить себе на основании всего сказанного.
Курт Шпренгель имел другие принципы, когда писал свой «Опыт» прагматической истории врачебной науки, это созданное 36-летним неутомимым трудом исполинское произведение, которое до сих пор еще не понято. Он руководился принципом, который избрал себе Фукидид: «Создавать сокровище и достояние для всех времен, а не добиваться награды победителя только для настоящего времени». Курт Шпренгель хотел руководствоваться словами Луциана: «Помни о том, что ты не должен писать только для того, чтобы твои современники восхваляли и чтили тебя, но всегда имей в виду все грядущие века. От этих последних ожидай награду за свой труд, чтобы когда-нибудь о тебе сказали: это был человек преисполненный свободного ума и и свободного духа в речи и письме, который был так же далек от лести, как от духа рабства; человек, ставивший правду выше всего».
———————————————————————————
Некто Иоганнес Риглер, доктор, в октябре 1880 г. читал на собрании врачей Западного Берлина назидательное сообщение о гомеопатии. По его мнению, никакое шарлатанство (Pfuscherei) не является столь «многозначительным и жалким», как этот способ лечения.
Рассуждения господина Риглера «встретили полнейшее сочувствие всех присутствующих членов собрания».
Мы сейчас передадим некоторые из этих рассуждений.
Ганеман «выступил впервые со своим удивительным учением в «Органоне врачебного искусства», вышедшем в 1810 г. в Дрездене».
«С утонченной хитростью Ганеман с самого начала отверг компетентное суждение врачей и ссылался на беспристрастное мнение людей, не сведущих в медицине».
Мы видели, что дело было как раз наоборот. В первый раз он изложил свое учение в журнале Гуфеланда, свои первые испытания лекарств напечатал на латинском языке, и в
— 391 —
«Органоне» (I изд., стр. 104) рекомендовал это латинское сочинение для проверочных испытаний своих принципов. И на основании упомянутой неправды Ганеман обвиняется в «утонченной хитрости».
«Итак, врачам не оставалось ничего другого, как с болезненной досадой игнорировать эту противную нелепость» (!!).
Что говорит принадлежащий к противной партии, но не одержимый пристрастием Крюгер-Ганзен? «Этим Ганеман, разумеется, возбудил против себя сильную оппозицию и даже вызвал запрещения; конечно, его заключили бы в тюрьму, подвергли бы изгнанию или же, как в прежнее время поступали с умными людьми, с удовольствием распяли бы его, даже сожгли, если бы только имели в распоряжении инквизиторский суд».
Далее: «Удивительно, что большая часть аллопатов относится так яростно к гомеопатии и враждебно преследует почти каждого гомеопата».1
О врачах-гомеопатах, напротив того, тот же самый автор пишет: «Я часто имел случай быть письменно в отношениях с самыми ревностными защитниками и последователями его учения; поэтому считаю своей обязанностью сознаться здесь публично, что был очень удивлен их приветливостью и гуманностью (так как Крюгер-Ганзен сильно и по существу нападал на гомеопатию) и всегда останусь им очень признателен».2
Риглер продолжает: «Каким образом вообще Ганеман хотел найти возможность испытать этим способом сотни своих средств, непонятно. Совершенно независимо от того, что само по себе это бессмысленная нелепость, тут кроме того тотчас обнаруживается самая явная и бессовестная ложь. И как это бывает, что одна ложь порождает другую, так это случилось и здесь».
Уже Зорге указал на совершенную неправду этого утверждения, причем он сообщил, что Ганеман и его первые ученики в течение более чем 40-летнего периода времени подвергли испытанию только 95 лекарств. Сам Ганеман испытал из них только некоторую часть, как он ясно и определенно заявляет
———————————————————————————
1 Die Homöopathie u. Allopathie auf der Waage, Güstrow u. Rostok. 1833. S. 11.
2 Heil u. Unheilmaximen der Leibwalter. Quedlinburg u. Leipzig. 1840. S. 22
— 392 —
в своих Fragmenta de viribus etc, в «Чистом лекарствоведении» и в «Хронических болезнях». Многочисленные приверженцы помогли ему в испытании остальных средств в течение 28-летнего периода.
К тому же никогда и нигде ни Ганеман и никто из его приверженцев и не утверждали, что они испытывали сотни лекарств.
Следовательно, в этом случае изобретателю гомеопатии навязывают безусловную неправду, и на основании этой неправды обвиняют его в «самой явной и бессовестной лжи». И — обратите внимание! — все присутствовавшие врачи-аллопаты выразили Риглеру свое «полное сочувствие», а во главе всех тайный советник Главного медицинского управления д-р Барделебен, профессор и преподаватель здешнего королевского университета.
Доклад сообщает далее, что Ганеман применял ядовитую жабу (rana bufo) для лекарственных целей.
Также безусловная неправда.
Через 16 лет после смерти Ганемана аллопат Вульпиан произвел первые опыты над ядом жабы, и только после этого об этом яде было упомянуто в гомеопатических журналах.1
Риглер, сообщив чистосердечно и добродушно доверявшему его словам собранию этот поучительный доклад, прибавил к нему следующее замечание:
«Каким образом превосходный Ганеман напал на мысль об этой последней (жабе), и почему он обрек ее на пытку быть включенной в состав гомеопатического целительного аппарата, он, к сожалению, оставил в тайне. Согласно тирольскому народному поверью, жабы это несчастные души, которые в этом образе блуждают по земле и искупают свои грехи. Очень возможно, что по жестокому приговору судьбы гомеопатия только для того появилась на свет, чтобы довершить искупление этих несчастных новой мукой. Или же Ганеман принял за чистую монету слова поэта:
Es trägt die Kröte, hässlich und voll Gift
Ein wunderwirkenden Juwel im Haupt.
———————————————————————————
1 Zeitschrift des Vereins hom. Aerzte Oesterr. 1859. Bd. 2 Nr. 7 und Allg. hom. Zeitg. 1860. Bd. 60. Monatabl. Nr. 1 u.2
— 393 —
Но довольно говорить об этой глупости».
Представим себе положение. В собрании врачей, где председательствует назначенный правительством университетский преподаватель, врач делает сообщение, которое озаглавливает: «Против гомеопатии и гомеопатов и их теперешнего положения в государстве». При этом он высказывает самую грубую неправду при «полном сочувствии всех присутствовавших членов собрания». Ни один голос не возражает против этого, а напротив это поучение настолько удовлетворило слушателей, что они единогласно, без всякого возражения решают печатно опубликовать это сообщение в большом количестве экземпляров и дать ему самое широкое распространение.
Это и было сделано. И после того, как другие аллопаты познакомились с этим своеобразным поучением, среди них ни один голос не возразил против этого последнего, а другие общества врачей специально обратились к западному обществу, которому недавно было сделано это драгоценное поучительное сообщение, с предложением принять все надлежащие меры к подавлению пагубной гомеопатии.
Между тем один врач-гомеопат1 обратил внимание на чудовищности в сообщении Риглера, причем были приложены все старания, чтобы основанная на приводимых фактах поправка непременно попалась на глаза Барделебену, Риглеру и их соучастникам. По отношению к намерениям противников весьма важно то обстоятельство, что ниоткуда не было сделано попытки исправить грубые ошибки.
Напротив того, прибегли к государственной власти, чтобы просить помощи в борьбе.
Но в упомянутом столь просвещенном заседании Берлинского западного общества врачей, Риглер при «полном сочувствии всех присутствующих членов общества» еще раньше выразил желание, чтобы аптекарям было запрещено впредь обезображивать свои фирмы надписями «гомеопатическая и аллопатическая аптека».
После того были приняты следующие предложения:
———————————————————————————
1 Sorge, «Für die Homöopathie», Berlin. 1880.
— 394 —
Уничтожение ранее существовавшего права врачей-гомеопатов самим приготовлять и отпускать лекарства, что приносит большой вред значению и достоинству врачебной науки. Впредь аптеки не имеют более права держать в запасе какие бы то ни было лекарства в гомеопатическом виде.
Поистине прекрасные и быстро ведущие к желанной цели решения.
Риглер продолжал работать и в 1882 г. написал книгу «Гомеопатия и ее значение для общественного блага» (Die Homöopathie und ihre Bedeutung für das öffentliche Wohl).
В предисловии говорится: «Незнание действительного содержания и сущности предмета дало повод к распространению в образованной части публики и даже в законодательных кругах различных мнений о гомеопатии, которые совершенно неверны и могли иметь только в высшей степени вредное влияние на государство и общество. Поэтому пусть жизнь и деятельность основателя гомеопатии, так же, как и развитие, и дух его изобретения покажутся перед вами в истинном свете!».
При этом он опирается на «во всех отношениях превосходное маленькое сочинение Карша», с которым мы познакомились выше.
«Этой работой, которая может служить своего рода образцом, Карш стяжал себе великую заслугу». Но Риглер к этим заслугам прибавил еще свои собственные и в некотором отношении превзошел Карша.
Как старался Карш уличить Ганемана в применении сложных смесей! Риглер действует проще и пишет на стр. 25-й: «Впрочем, он лечил своих пациентов совершенно обычно лекарственными смесями» и в доказательство приводит места из журнала Гуфеланда, где о лекарственных смесях не говорится ни слова.
Карш по крайней мере старался делать вид, будто придает цену знаниям Ганемана, Риглер же находит в Ганемане только «остроумие и некоторый литературный талант».
Нападки на Ганемана на четыре кровопускания, которыми сократили жизнь императора Леопольда, он называет «самым низким обвинением». Что при этом он лукаво умалчивает о
— 395 —
кровопускании и говорит только о «лечении», при его ловкости можно ожидать заранее и не ошибиться. Если бы Ганеман почаще повторял такие «низкие обвинения», если бы он чаще, сильнее и беспощаднее бичевал пагубное для людей бесчинство кровопускания, поистине счастье многих не было бы нарушено. Тогда, вероятно, не было бы произведено выпускание драгоценной крови, даже до глубокого обморока, которым при содействии «опорожняющего метода» преждевременно пресекли жизнь незабвенной королевы Луизы.
Первую жену Ганемана Риглер называет так: «Благородная спутница артистической жизни Ганемана, как он любил называть сварливую Ксантиппу, которую он имел счастье иметь супругой». Его вторую жену он старается выставить в возможно худшем свете, рассказывает вполне недостоверные сплетни и говорит, что ей было только 18 лет, вместо 35, что во всяком случае более подходяще для его романа, но при этом не приводит источника, и проч., и проч., и проч.
А врачи-гомеопаты?
Стр. 67: «Вся шайка превосходит в подлости и коварстве обороны даже учителя», говорит он о первых приверженцах Ганемана. Грисселих будто бы называл противников «собаками» и предлагал «их убивать». Где же говорит он что-нибудь подобное? Риглер прячется за Штюрмера, который был его единомышленником; Штюрмер тоже не указывает источника. Грисселих был генерал-штаб-лекарь Баденской армии и как таковой был также любим своими подчиненными. Это было бы невозможно при таких низких убеждениях.
На стр. 59 врачам-гомеопатам навязывают слова, как например, следующие: «Affinitätsamelioration», «Indifferenzirungblandität», «Participialeinschachtelungsmethode» и т. д. Где же написано что-нибудь подобное? Почему здесь не указан источник? Никто не помнит, чтобы когда-либо читал что-нибудь подобное. А если какой-нибудь чудак действительно и написал такую нелепость, то по какому праву ставить это в вину всей корпорации?
В своем описании врачей-гомеопатов Риглер многократно упоминает о медицинском советнике д-ре Б. Гиршеле (стр. 33 и 75). Этот последний играл роль в истории гомеопатии, так