— 402 —
В конце своей книги Риглер вдруг совершенно неожиданно делает разумное предложение: чтобы гомеопатам было дано право самим отпускать такие гомеопатические средства, в которых ни путем химического анализа, ни при помощи вкуса, запаха или цвета нельзя найти что-либо лекарственное (стало быть, пожалуй, выше 3-го или 4-го децимального или 2-го центесимального деления)1, если же они хотят применять более сильные дозы, приблизительно 1:10, то они должны прописывать их «правильно».
Когда Ганеману было запрещено отпускать свои лекарства, то он представил доклад лейпцигским властям, в котором указывал на непоследовательность, заключающуюся в этом запрещении. «Я применяю только такие лекарственные дозы… которые так малы, что их решительно нельзя распознать посредством чувств и всевозможных химических анализов».
«Эта невыразимая малость доз простых лекарственных веществ в этом новом врачебном искусстве исключает всякое подозрение большого вреда, которое может причинить больному предписанная ему доза простых лекарств».
«Не будучи в состоянии себе объяснить, что проявляющаяся в благодетельных результатах большая целебная сила столь малых доз простых лекарств зависит от бывшего доселе неизвестным и присущего гомеопатическому искусству выбора соответствующих ей болезненных случаев, чего в обыкновенном врачебном искусстве и не подозревают, аптекарь относится с усмешкой к ничтожеству столь малых доз, так как он не может открыть присутствия лекарства, ни при помощи всех чувств, ни путем лучших химических анализов».
«Если даже аптекарь, видящий в новом врачебном искусстве соперника, не может открыть присутствие лекарства или яда в средствах настоящего врача-гомеопата, — что могло бы казаться вредным, — то государственный контроль может быть неизмеримо спокойнее относительно средств, назначаемых больным в гомеопатии, чем относительно розничной продажи аптекарей, которые беспрепятственно продают каждому те же самые лекарства
———————————————————————————
1 Что присутствие отдельных веществ может быть доказано химическим анализом в разведении 1:2000000 и спектральным анализом в отношении 1:1000000000 не может при этом служить мерилом.
— 403 —
в миллион раз большем количестве, при единственном ограничении — не отпускать незнакомым мышьяк, сулему, опий и немногие другие средства».
Это представление Ганемана Риглер обсуждает на стр. 38 и точно ссылается на источник, разумеется, не приводя его дословно, потому что слова Ганемана очень упорно передаются читателю в весьма искаженном виде, или же выхваченными из общей связи; иначе Ганеман мог бы показаться не в желаемом свете и Риглер не мог бы, не теряя доверия добродушного читателя, пристегнуть сюда замечание: «Власти не удовлетворились этими хитростями и лжемудрствованиями». Где же здесь хитрости и лжемудрствования со стороны ли Ганемана или со стороны соединенных аптекарей и аллопатов?
Риглер на стр. 144 делает точь-в-точь такое же предложение, какое развивает здесь Ганеман, но, конечно, в надежде этим уничтожить гомеопатию. Таким образом он называет там хитростями и лжемудрствованиями то, что здесь сам предлагает.
Если бы такое определение получило законную силу, то гомеопатии была бы оказана большая услуга. Ибо чего добивались и добиваются бесчисленные сочинения и прошения гомеопатов? В чем заключается еще и теперь их самое сильное желание? Осуществление предложения Риглера. Что заставило престарелого, честного Ганемана с женой и детьми покинуть родину и переселиться в Лейпциг? Что подвергало и теперь ежедневно подвергает врачей-гомеопатов невыразимым каверзам и интригам? Отсутствие такого определения.
Но большинство противников не имеют такого образа мыслей, какой излагает Риглер. Они имеют более глубокий взгляд и не дадут согласия на такое предложение. Они будут очень довольны, если Риглеру удастся возможно больше очернить гомеопатию, но затем он более ни на что не нужен. К тому же он в своем смелом рвении рубит без разбора направо и налево и бьет по лицу своих же, восклицая с кровопускателем Симоном: «Королю дураков принадлежит мир!», совершенно упуская из виду, что пока еще мир принадлежит аллопатам.
— 404 —
Чтобы познакомиться с духом, которым проникнуто сочинение Риглера, приведем несколько эпитетов, применяемых им к Ганеману, гомеопатии и гомеопатам:
Ганеман: «стр. 25: Лихоимец с секретными средствами, негоднейший шарлатан — стр. 27: медицинский бродяга, авантюрист — стр. 28: лжец, обманщик, мошенник, хвастун — стр. 34: старый крысолов — стр. 35: лукавый и бессовестный лжец и обманщик — стр. 36: бесстыднейший из бесстыдных — стр. 40: великий учитель лжи — стр. 42: князь лжи — стр. 52: презреннейший из всех шарлатанов и обманщиков, бог лжи на нищенском престоле — стр. 57: этот негодяй — стр. 64: патриарх лжи».
Гомеопатия: «стр. 16: мошенническое здание — стр. 38: надувательство — стр. 41: сумасбродство, ложь — стр. 45: мнимая система лечения, шарлатанское здание из чистой лжи и обмана, построенное на бессмысленнейших предположениях и ловко придуманном вранье — стр. 46: демон, покрывающий позором наш век — стр. 47: шарлатанство — стр. 51: детская игрушка с ложью и вздором — стр. 54: хитросплетение сумасбродства и лжи — стр. 59: негодная куча вздора — стр. 69: в Россию зараза была занесена и проч. — стр. 70: убежище для плутов и шарлатанов — стр. 75: нечестивая игра, наглый порок во всей своей мерзости — стр. 84: дурацкая шутка, навозная гряда гомеопатической практики — стр. 85: отвратительная нелепая чепуха — стр. 86: скверная грязь самого мерзкого предрассудка».
Поистине, щетинистый писатель!
Титулы для гомеопатии, практикуемой неврачами: «стр. 99: бесчестие гомеопатии во всей ее мерзости — стр. 100: постыдный обман — стр. 102: это необузданное бесчинство, плутовство, ложь, предрассудок, вторжение заразы в доселе чистую страну — стр. 109: безумие — стр. 133: мошенническое здание — стр. 146: гомеопатическая надувательская метода, шарлатанство, опасное для жизни бесчинство; ложь должна быть уничтожена — стр. 150: бесчестие врачебного звания, позор века».
Врачи-гомеопаты: «стр. 61 изменники своей науки — стр. 67: вся шайка превосходит в подлости и коварстве учителя — стр. 70: дураки, плуты, шарлатаны, сумасшедшие, площадные крикуны
— 405 —
— стр. 75: Ганеману и его шайке никакой пощады, они обесчестили истину и науку с таким бесстыдством, для которого нет достаточно резкого и строгого выражения — стр. 78: есть больные, лишенные здравого рассудка, и есть врачи, которые лечат гомеопатией — стр. 86: они низвергают врачебную науку в самую скверную грязь гнуснейшего суеверия».
Здесь приведен только образец красноречия Риглера. Если бы мы захотели исчерпать всю тему, то пришлось бы передать половину сочинения Риглера. «Помня правило ridendo dicere verum (шутя высказывать правду), я, по возможности, избегал впадать в резкий и язвительный тон», — говорит Риглер в своем предисловии.
Можно бы было подумать, что такая книга, состоящая из искажений и выражений личного раздражения и переполненная неправдой, не заслуживает внимания. Если бы француз предпринял описание немецкой страны и немецких условий жизни и выполнил бы это приблизительно следующим образом: «Бесконечные, пустынные, бесплодные пространства широко тянутся через всю страну. Климат всегда суровый, холодный и дождливый, и из хлебных растений созревает только овес. Вся нация терпит нужду и существует только кое-как на остаток похищенных у нас миллиардов. Ее пища состоит большей частью из овсяного хлеба и картофеля, которых они в состоянии истреблять невероятное количество, так что от этого их животы раздуты как у лягушек, причем этому отвратительному безобразию тела способствует также их национальный напиток — пиво, которое придает их носам форму картошки и окрашивает их в сизый цвет. Доведенное до животного пьянства потребление этой бурой спиртной жидкости постоянно отуманивает их мозг, вследствие чего от природы грубое и неуклюжее обращение выказывается еще в более сильной степени. Их жилища — плохие хижины, единственным украшением которых служат украденные у нас стенные часы, которые, однако, постоянно переходят от одного владельца к другому, потому что немцы не могут преодолеть склонность смешивать мое и твое; притом во всем народе, от высшего до низшего, ложь и самые низкие плутни до того обычны, что вряд ли найдется один человек, которому
— 406 —
можно хоть сколько-нибудь доверять. (Затем для иллюстрации передаются совершенно недостоверные «факты» и искажаются слова самих немцев). Если кто-нибудь осмеливается заговорить на улице по-французски, то на говорящего тотчас оглядываются со всех сторон и пронизывают его гневными взглядами. Самые большие города Берлин, Шпандау, Кассель и Бреславль. Берлин находится в Бранденбурге, Шпандау в Померании, Бреславль на востоке, а Кассель главный город в Вестфалии. Это действительное состояние Германии, которое мы видели в зеркале чистой и неподдельной правды»; — разве такому французу стали бы возражать? Дерзкое искусство искажения возбудило бы недоумение, пошлость тона и незнание дела были бы найдены невероятными, пожалели бы о том, если что-нибудь подобное встретило бы одобрение читателей, и с удовлетворением сказали бы себе, что такие чудовищности никогда не нашли бы себе почвы в Германии.
Точно то же применимо и к Риглеру. Он только потому заслуживает упоминания — и это также единственная причина, почему мы так долго останавливались на нем, — что аллопатическая критика его книги дает нам удобную и требуемую точку отправления для суждения об аллопатических сведениях и образе мыслей относительно гомеопатии.
Поэтому, для суждения об аллопатическом способе ведения борьбы интересно и весьма важно узнать, как встретили аллопаты сочинение Риглера. И вот перед нами драгоценный факт:
Все аллопаты, взятые вместе, совершенно согласны с сочинением Риглера, и ни один человек не восстает против него, чтобы высказать хотя бы самое слабое порицание.
О книге Риглера и его образе действий аллопатическая критика отозвалась только в благоприятном смысле.
Риглер за свой способ ведения борьбы даже получает похвалу.
Вот немногие образцы из большого числа этих критик, которые даже отчасти стараются превзойти своего Риглера и — прекрасно характеризуя свои сведения и образ мыслей — обнаруживают, какое большое удовольствие доставляет им эта книга.
«Берлинская еженедельная клиническая газета» (Berlin. Klin. Wochenschrift) 1882, стр. 338 восхваляет: «Господин Риглер,
— 407 —
который уже многократно заявлял себя одним из самых сильных передовых борцев против бесчинства гомеопатии, в этом маленьком сочинении дает, на основании главным образом источников чисто гомеопатической литературы, т.е., произведений Ганемана и его последователей, изображение сущности или скорее невероятной чудовищности, которую постоянно проявляло это посмешище из грязи и молочного сахара».
«Мы должны быть обязаны автору, что он решился преодолеть кучу предлежащего материала и дать нам вывод в такой форме, которая превращает в забаву то грустное чувство, которое должно овладевать каждым при чтении этой книги. Мы рекомендуем возможно широкое распространение этого сочинения, причем надеемся, что оно немало будет способствовать тому, чтобы и образованной публике открыть глаза на гомеопатию и ее неудачное учение».
«Deutsche medicinische Wochenschrift» 1882, стр. 565, говорит: «Было бы печальным знамением времени, если бы такой труд, как Риглера, еще и в настоящее время, как во времена Блеекроде, Гмелина и Штиглица, должен был существенно служить стремлению к открытию борьбы разума против предрассудка и пошлой нелепости тех медицинских пачкунов, которые называют себя гомеопатами».
Итак, времена Блеекроде! — с борьбой разума против предрассудка и пошлой нелепости! Кто был Блеекроде? Где и как боролся он против «предрассудка» и «нелепости» гомеопатии? Блеекроде написал «Commentat. medic. inaugur., pars, prior., sistens Palaeolog. reg. therap. Similia similibus curantur. Groningae. 1835». Здесь автор делает попытку представить similia similibus как старый, уже известный древним иудеям принцип лечения. Он роется в Библии и Талмуде, вытаскивает древних халдеев и эфиопцев, затем настает очередь Гиппократа и греков, Галена, а также и средних веков. О Парацельзии он говорит на стр. 102, после того, как он только что перед тем рассуждал о similia similibus и малых дозах: «Si vero ad Paracelsum spectes, plane hisce contraria inveniemus. Paracelsus enim arte sua signata, anatomica et magica, in meducaminum vim inquirebat, licet nonnullis in casibus ejusmodi remedia laudaverit, uti arsenicum